«Ты считаешь, что достигла зенита, Аврора, а на самом деле катишься вниз. Твой любовник всегда предпочитал обладанию охоту...»
— Кто это принес? — спросила она, брезгливо указывая на приоткрытый конверт. Фатима выбежала и быстро вернулась с ответом.
— Никто. Один из лакеев нашел письмо под воротами, перед будкой сторожа.
Немного поколебавшись, молодая женщина снова взяла со столика подлое послание нетвердой рукой и принялась его вертеть в надежде найти хотя бы какое-то указание на отправителя, но все тщетно. Бумага была отменная, почерк тоже — скорее мужской, чем женский. Аврора призвала себя к спокойствию и убрала письмо в свой секретер, решив обсудить его с Елизаветой, обещавшей навещать ее ежедневно, чтобы помочь привыкнуть к новому образу жизни. Но та только посмеялась и разорвала письмо сначала надвое, а потом в мелкие клочки, чтобы бросить в огонь.
— Ничего другого оно не заслуживает! Надеюсь, вы не собирались показывать его принцу?
— Нет, разве что моей сестре.
Елизавета взяла подругу за руки, усадила рядом с собой на диванчик в музыкальной гостиной. Аврора выбрала эту чудесную комнату для себя. Ей нравились расставленная вдоль стен деревянная мебель со светло-голубой обивкой и золотыми инкрустациями, клавесин, украшенный китайскими сюжетами и цветами, изящно изогнутая арфа, к которой она порой подсаживалась.
— Это ничего бы вам не дало, только беспричинно встревожило бы сестру.
— Беспричинно? Вы так полагаете?
Фон Менкен смотрела прямо в глаза свой подруге и даже не пыталась скрыть изумление.
— Повторяю, беспричинно! Я поражена, не ожидала застать вас в таком смятении. Ведь вы жили при ганноверском дворе, слывущем самым распутным во всей империи! Поймите: вы обрели новый для вас статус, который во все времена был сопряжен с одними и теми же неудобствами — он не может не сделать вас мишенью для ревности, всяческого злословия и каверз. Август выставил вас на всеобщее обозрение. Теперь для многих станет любимым занятием забрасывать вас грязью. Привыкайте к этому, потому что таких писем будет много, можете не сомневаться.
— Приятная перспектива!
Тем не менее ей не составило труда сделать так, как учила Елизавета: презрительно махнуть рукой на всех недоброжелателей.
Последующие дни принесли Авроре утешение, и она молча благодарила подругу за своевременное уничтожение мерзкой записки. Возможно ли на свете большее счастье, чем то, что даровано ей? Казалось, курфюрст был неспособен обходиться без нее ни минуты. Он брал ее с собой повсюду: на охоту, на новые стройки; случалось, он даже делился с ней своими политическими заботами. Проявляя похвальный такт, она стала для курфюрста не только любовницей, но и другом, способным и развлечь, и очаровать, и дать дельный совет. Он был бесконечно признателен ей за ее деликатность и за те уважительные отношения, которые она поддерживала сего матерью и женой. Наконец, он гордился ею, ее красотой, пленником которой стал и перед которой с наслаждением преклонялся. Аврора обладала теперь несравненными драгоценностями, великолепными нарядами. Правда, она чаще всего отказывалась их носить и надевала разве что для него, чтобы принц раздевал ее с еще большим удовольствием; ночи их сохраняли прежнюю пылкость, как ни трудно бывало порой Авроре соответствовать его неутолимому аппетиту.