– Почему?
«Потому, что я не хочу потерять еще и тебя», – подумала Тристана, но вслух сказать не решилась.
– Потому… О, Боже, что это?!
– Где? – Эйден машинально обернулась. У рычагов управления, на высоте метра полтора висел голубоватый светящийся шар.
Эйден едва не рассмеялась:
– Ну и чего ты испугалась? Это всего лишь лайтнинг (7)…
– Ничего себе "всего лишь", – сипло прошептала Трис, – на моей памяти такой лайтнинг спалил в бездну портовый склад!
Эйден протянула руку; ее тонкие пальчики коснулись блестящей поверхности шаровой молнии. Казалось, ее сияние окутало кисть девушки:
– Его, наверное, кто-то обидел. Невежды пытаются ловить их, как правило, на свою дурную голову. Лайтнинги ужасно сильные, но безобидные…
Ее рука словно гладила сияющий шар.
– Говорят, лайтнинги – это дети Ангелов… – тихо сказала она, а затем обратилась уже к самой молнии. – Иди, малыш. Иди домой.
Шар поднялся выше и замер перед лицом Эйден. На какой-то миг Тристане показалось, что он отразил лицо весталки. Она подняла руку к глазам, отгоняя наваждение, а когда руку опустила – молния уже исчезла, лишь улыбающаяся Эйден с синяком на лице и рукой на перевязи стояла у рычагов управления…
***
Полумгла, вечно царящая в Ойкумене, наливалась темно-багровыми цветами сонного времени; на небе проступали светлые пятна островов, находящихся дальше от Ядра, ближе к краю мира. Каррак медленно опустился, коснувшись невысокой причальной мачты – Эйден и Тристана достигли Большого Тантала.
Ветер был довольно силен, не буря, конечно, но удерживать каррак было непросто. Трис первая выпрыгнула на ходящую ходуном площадку мачты и помогла выйти Эйден.
– Ты пока сойди на летное поле, – сказала она и в голосе ее тихо, но явственно прозвучала забота, – а я хорошенько закреплю каррак. Погода дурная, не хочу, чтобы он нас покинул, не попрощавшись.
Эйден хотела, было, возразить, но не стала – ей было очевидно, что в швартовке она со своей одной левой рукой совсем не помощница.
Настроение было очень хорошим, несмотря на отчаянную слабость и боль в руке и во всем теле. Эйден даже насвистывала какую-то нехитрую мелодию. И, конечно же, не заметила ничего, предвещавшего опасность…
Он вышел ей навстречу из тени какого-то барака – мужчина невзрачной наружности и среднего роста, на какого не обратишь внимания ни на улице, ни на светском рауте, ни в ночлежке бедняков, с выражением экстатического блаженства на лице и стрелометом в руке. Эйден хотела закричать, но крик застрял у нее в груди, а с губ не срывался даже шепот…
Первая стрела поразила руку; вторая – впилась в плечо. смертельной оказалась третья стрела, вонзившаяся в яремную вену…