Ножницы снова раскрылись, блеснув в ярком свете люстры. На этот раз их жертвой стали бретельки моего лифчика. Чашечки все еще держались на месте, и Джонатан щелкнул ножницами между ними, а потом потянул растерзанную ткань вниз. Опустившись на колени, он обвел ножницами контур моей груди. Потом взглянул на меня.
- Вам нравится то, что я делаю? - поинтересовался он. - Вы не боитесь?
Мое тело горело так, словно его опустили в кипящую смолу. Прикосновения Джонатана вызывали жар и желание прижаться к нему, чтобы не позволить разорвать контакт.
- Очень, - выдохнула я.
Один уголок его рта дрогнул к самодовольной ухмылке.
- Мне продолжать?
- Да.
Ножницы скользнули вниз по моему животу и зацепили ткань трусиков.
- Я хочу делать с вами ужасные вещи, - признался Джонатан. - Вещи, которым нет оправдания. Но я не думаю, что вы к ним готовы...
Я схватилась за его плечи, чтобы не упасть; ноги у меня подкашивались.
- Я готова, - уверила я его. - Готова.
Не отрывая от меня взгляда, Джонатан опустил ножницы еще ниже. От прикосновения металла между ног я вздрогнула. Зрачки Джонатана расширились и, казалось, заполнили место радужной оболочки: теперь его глаза были черными-черными.
Ножницы скользнули назад, а затем вперед.
- Вы точно хотите этого?
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Ножницы щелкнули. Я ожидала боли, однако Джонатан разрезал лишь ткань -- аккуратно и точно, не глядя, словно делал это не в первый раз. Скорее всего, так оно и было.
Еще один щелчок - и из одежды на мне остались лишь чулки вместе с поясом, туфли на высоких каблуках и перчатки. Отстранившись, Джонатан с жадностью рассмотрел меня - каждый сантиметр открытой его взору кожи.
- Идеально, просто идеально... - пробормотал он, поднимаясь.
Ножницы со стуком упали на пол, и Джонатан сжал ладонями мои обнаженные ягодицы и прижал меня к себе. Сам он до сих пор был полностью одет - даже галстук не ослабил. Синхронно, точно в танце, мы сделали несколько шагов по направлению к кровати.
Склонившись к моему лицу, Джонатан снова поцеловал меня, но на этот раз не ограничился невинным касанием: его губы раздвинули мои, а кончик языка скользнул ко мне в рот. Я замерла. Возбуждение, которое я испытывала до этого момента, внезапно схлынуло. Мои руки, обнимавшие Джонатана за плечи, вдруг словно по собственной воле уперлись ему в грудь.
- Стойте, - прошептала я панически, прервав поцелуй. - Погодите...
- Что такое? - спросил Джонатан, с трудом переводя дыхание. - Что...
Но едва взглянув на меня, он все понял. На его лице появилось выражение, которое я не могла понять, а в глазах мелькнула боль. В следующий момент Джонатан отстранился.