Эсперанса нерешительно потянулась к сумке женщины и зачерпнула горсть кокосовых леденцов. Раньше мама никогда не разрешала ей брать конфеты у незнакомых людей, особенно у бедняков.
– Сеньора, почему вы едете с этими курами? – спросила мама.
– Я продаю яйца, чтобы прокормить семью. Мой брат выращивает кур и отдал этих мне.
– И так вы ухитряетесь прокормить всю семью? – спросила Гортензия.
Кармен улыбнулась:
– Я бедна, но я богата. У меня есть дети, сад с розами, моя вера и память о тех, кого с нами больше нет. Чего еще можно желать?
Гортензия и мама кивнули, улыбаясь. Какое-то время все сидели, задумавшись, а потом мама вытерла мокрые от слез глаза.
Женщины продолжили разговор, а поезд все ехал мимо полей пшеницы, апельсиновых рощ и коров, пасущихся на склонах холмов. Они говорили, а поезд проезжал городишки, где крестьянские дети бежали за ним ради забавы. Мама рассказала Кармен о том, что произошло с папой, и о тио Луисе. Кармен слушала и, сопереживая, кудахтала, как ее куры. Эсперанса переводила взгляд с мамы на Кармен, а с Кармен на Гортензию. Ее поразило, с какой легкостью Кармен рассказала им все о своей жизни, а потом вступила в откровенную беседу с мамой. Это казалось ей неправильным. Мама всегда держалась приличий и следила за тем, что можно говорить, а о чем следует промолчать. В Агуаскальентесе она сочла бы неуместным делиться с торговкой яйцами своими проблемами, но сейчас сделала это не колеблясь.
– Мама, – шепнула Эсперанса, взяв тон, который слышала от самой мамы много раз, – ты думаешь, что разумно рассказывать крестьянке о наших семейных делах?
Мама едва сдержала улыбку.
– Все в порядке, Эсперанса. Теперь мы сами крестьяне, – тихонько ответила она.
Эсперанса промолчала. Что случилось с мамой? Неужели все ее правила изменились, как только они сели в поезд?
Когда они остановились в городе Кармен, мама подарила ей три красивые кружевные салфетки собственной вязки.
– Для вашего дома, – сказала она.
А Кармен подарила маме двух цыплят в старой сумке, перевязанной бечевкой.
– Для вашего будущего.
Потом мама, Гортензия и Кармен обнялись, словно всю жизнь были друзьями.
– Буэна суэрте, удачи! – пожелали они друг другу.
Альфонсо и Мигель помогли Кармен сойти с поезда. Они отнесли ее сумки и клетку с курами. Вернувшись, Мигель сел рядом с Эсперансой у окна. Они смотрели, как Кармен встречается с детьми, самые маленькие полезли к ней на руки.
На перроне изувеченная индианка подползла на коленях с протянутой рукой к группе элегантно одетых дам и господ – такие платья раньше носили мама и Эсперанса. Эти люди повернулись к нищенке спиной, но Кармен подошла к ней и дала ей монету и несколько кукурузных лепешек.