Она пользовалась специфическими духами под названием «Spicy Саке». Резкий мужской запах ванили, красного перца и миндаля. Вероятно, они нравились ей из-за ассоциаций с едой.
Александр не успел принять душ, как снизу позвонили, сообщив о приезде Мадлен. Когда он второпях выбегал из номера, Наташа заказывала салат с тунцом, лежа на его!!! стороне кровати. Александр грустно улыбнулся: еще одна причина, по которой они не могли быть вместе. Он принципиально не менял привычки, они были каменной стеной, надежно отделявшей его от каждодневного безумия. Если начать вытаскивать по кирпичику, все рухнет, и он сойдет с ума. Для него — только правая сторона.
В теплом салоне автомобиля Мадлен подвинулась вглубь, уступая ему место рядом с собой. Водитель взял его сумку и бесшумно захлопнул багажник. Они тронулись в путь. Александр коротко прикоснулся губами к ее гладкой щеке:
— Как дела?
— У тебя новый одеколон? — она поморщилась. — Что-то восточное?
— «Spicy Саке», — он повернул голову, провожая исчезающий пейзаж за окном.
— Очень резкий запах!
— Да, — протянул он, не оборачиваясь. — Нужно всего пару капель.
— Сегодня ты явно переборщил.
— Он быстро выветривается, не переживай.
Он был в Париже десятки раз. В течение года, пока длился их роман, они летали сюда почти каждые выходные. Здесь Мадлен менялась, с нее спадала напряженность, она становилась похожей на иностранку. Он давно утратил охоту к перемене мест, он знал каждый уголок в Европе, проехал всю Латинскую Америку, дважды предпринимал долгосрочные поездки на Восток. Все города казались одинаковыми, их неизменность нагоняла на него тоску.
В праздники и каникулы он все чаще стал оставаться в пустом городе. Уезжал, когда хотелось чего-то конкретного, ради чего приходилось превозмогать страх и садиться в самолет. Походить под парусом на теплом побережье, покататься на сноуборде по незнакомой целине, посмотреть выставку, которая не приедет сама, здание, которое впечатлило даже на картинке.
Но такие поводы случались все реже и реже. Постепенно боязнь перелетов полностью подавила его стремление к путешествиям. Он не заметил, как и Когда это произошло. Раньше другие описывали ему ужасы турбулентности, которые он попросту не замечал. Он летал по нескольку раз в месяц, не интересуясь моделями самолетов и названиями авиакомпаний.
Теперь во время полета, даже приняв снотворное, он не спал. Любая маленькая встряска сопровождалась обильным потоотделением. Учащалось сердцебиение, дрожали руки. Алкоголь почти не действовал. Он вглядывался в лица стюардесс, пытаясь найти доказательства того, что его худшие опасения оправдались, или, наоборот, в поисках успокоения. Он пробовал слушать музыку, смотреть кино — ничего не помогало. Каждый звук, движение крыльев, и он был готов зарыдать от страха и бессилия.