– Но сейчас страна меняется…
– То есть эти перемены стоят того, чтобы расстреливать детей в подвалах? Так, что ли?
– Мама, ну нельзя быть такой максималисткой…
– Можно, – отрезала Амалия. – И нужно – в некоторых вопросах. И никто никогда, запомни, не убедит меня, что убивать детей – гуманно и уж тем более – что путь в светлое будущее лежит непременно на крови всех тех, кто почему-то не по душе строителям этого будущего. Я тебе больше скажу: красная революция переломила хребет нации, который составляло мещанство – да-да, тот самый всеми презираемый средний класс – и интеллигенция. Вместо них хребтом были объявлены пролетарии, малограмотная и недоразвитая прослойка общества. Ну так посмотрим, сколько ваша хваленая советская империя продержится с перебитым позвоночником. Сто лет точно не протянет, или я совсем уж ничего не смыслю в историческом процессе.
– Советский Союз, а вовсе не империя, мама.
– Вывеска не имеет значения. Россия всегда империя, хочется ей этого или нет. Иначе ее просто съедят… Ксения больше ничего не просила мне передать?
– Нет.
Амалия попрощалась с сыном и повесила трубку. Короткий разговор об их общей судьбе вымотал ее куда сильнее, чем все допросы, которые она вела в этот день.
«Красный агент! Только этого мне еще не хватало…»
Она поймала себя на желании расплакаться, и только гордость, доставшаяся, может быть, от тех самых польских предков, помешала ей немедленно залиться слезами.
Кроме того, было еще одно дело, которое Амалия хотела закончить. Однако она не успела даже приняться за него, потому что зазвонил телефон. Говорил Анри Лемье.
– Госпожа баронесса? У нас важные новости. В полицию пришел Бернар Клеман. Да, сам… Он уверяет, что это он убил Лили Понс.
* * *
Возле вокзала Сен-Лазар, как обычно, было полно народу, и человек, шедший в толпе, не привлекал ничьего внимания.
Он остановился возле почтового ящика и, быстро оглянувшись, достал из кармана конверт. Руки неизвестного, несмотря на теплый день, были в перчатках.
Конверт, снабженный стандартной маркой с Марианной, проскользнул в ящик. Незнакомец улыбнулся своим мыслям и зашагал дальше.
Может быть, он предвкушал, как конверт – не исключено, что уже сегодня – окажется на столе того, кому он был адресован. И хрупкий молодой человек по имени Жан Майен возьмет его, вскроет и прочитает отпечатанный на машинке текст: «Если вы не скажете правду о том, кто убил Лили Понс, то вскоре присоединитесь к ней».