— А что еще остается делать, как не смеяться?
— Я могу заплакать.
— Не поможет.
— Не могу же я целый день ходить в пижаме.
— Почему бы и нет? Вы в ней очень хорошо смотритесь.
— Я не могу ехать в Сан-Антонио в пижаме.
Все еще веселясь, но пытаясь быть разумным, Джордж почесал в затылке.
— А как насчет пальто?
— Я умру от жары в пальто. Ох, ну почему все эти ужасные, ужасные несчастья должны были произойти?
Он попытался утешить ее:
— Послушайте…
— Нет, я не буду слушать!
Типичный пример слепой несправедливости, когда споришь с женщиной, и Джордж потерял терпение:
— Ну и ладно, не слушайте. Отправляйтесь, залезайте в кровать и ревите весь остаток дня, но прежде, чем вы это сделаете, идите помогите мне составить телеграмму в ваш банк. Я сам отвезу ее в Сан-Антонио, а вы можете оставаться здесь и продолжать дуться.
— Вы говорите самые ужасные, самые несправедливые слова…
— Хорошо, Младший, пусть ужасные, Может, я говорю ужасные слова, потому что я ужасный человек. Хорошо, что вы вовремя это узнали. А теперь идите, садитесь и пустите в ход свой мозговой шуруп, и давайте напишем телеграмму.
— У меня нет мозгового шурупа, — защищалась Селина. — А если бы и был, вы не так уж долго меня знаете, чтобы выявить это. И я просто хочу сказать, что не могу разгуливать целый день в нижнем белье…
— Слушайте, это Кала-Фуэрте, Сан-Антонио, а не Квинз-Гейт, юго-запад. Лично мне наплевать, даже если вы будете разгуливать совершенно голой, но я предпочитаю как можно скорее получить деньги и вернуть вас в Лондон к няне целой и невредимой, какой вы и были. — Он стоял, наклонившись над столом в поисках чистого листа бумаги и карандаша, но теперь взглянул на нее своими карими глазами, в которых ничего нельзя было прочитать, и сказал: — Если бы вы были старше и опытнее, думаю, вы бы уже дали мне пощечину.
Селина говорила себе, что если она заплачет — от злости или по другой причине, — она никогда себе этого не простит. Она сказала, и голос ее почти не дрожал:
— Мне это и в голову не приходило.
— Хорошо, И не думайте. — Он уселся за стол и придвинул к себе лист бумаги. — Итак, название вашего банка…