Осторожно: боги (Киселева) - страница 46

Там, возле этих руин, меня будто ударило — ведь ноги мои ступают по Пути Сантьяго.

Пауло Коэльо

После обеда Алиенора занялась делами, связанными с приготовлениями к предстоящей свадьбе, а я решил, что мне пора наконец-то посмотреть оставшиеся бумаги. Мне смутно помнилось, что там я видел что-то еще, какой-то странный маленький листок, кажется, это был кусочек папируса. Я прошел в комнату и посмотрел на разбросанные по всему столику бумаги. Я чувствовал, что устал, гибель Шеммы задела меня гораздо сильнее, чем я мог себе признаться. Мне хотелось лечь, закрыть глаза и, представив перед собой лик прекрасной Алиеноры, плавно уйти в страну грез, в страну снов. Мне казалось, что как только я возьму в руки последнюю рукопись, так цепи мои станут уже совсем окончательными и нерушимыми. К тому же я немного страшился того, что мог найти там, в этих последних нескольких разрозненных листочках, не сшитых между собой. Да, так оно и есть, передо мною лежали записки Гильома, сделанные им по дороге к своей безвременной гибели. Я уже некоторое время стоял в нерешительности около столика, задумчиво перебирая бумаги, как вдруг заметил, что неотрывно смотрю на маленький листок, покрытый множеством линий. Я вспомнил, что и в комнате, куда отправился Шемма, чтобы служить своему богу, также на стенах были нарисованы линии. Взяв листок в руки, я почувствовал странную дрожь: линии были живые, я догадался, что они ожили от моего пристального внимания. Я отстранился и, не выпуская маленький листок из рук, посмотрел на блюдо, стоявшее на столике, на герб, выгравированный на нем. Потом медленно, очень медленно, словно боясь спугнуть кого-то, я посмотрел на рисунок. Линии затихли, дрожь прекратилась, но полного покоя не наступило, они вели себя так, словно тоже ловили меня. Эта мысль позабавила меня.

Я аккуратно положил лист на стол. Ну что же, теперь мне хоть что-то стало понятно. Передо мной был некий ключ или пропуск, короче, что-то отпиравшее или указывающее вход в мир, ставший местом гибели жреца. Одновременно я понял, почему с таким невиданным для меня упорством я постоянно противился связываться с этим измерением. Оно было для меня чужим, я ничего не знал о его существовании. И никогда и нигде не встречал никаких упоминаний о нем. Я был убежден, что ключ подлинный, а это значит, что Алиенора права и рукопись все-таки не подделка.

Вспомнив про Алиенору и ее совсем недетское поведение, я решил не говорить пока ей о своем открытии, мне хотелось приберечь его только для себя. Мне почему-то казалось, что сама она не догадалась о скрытом смысле этого рисунка и не особо обратила на него внимание, как поначалу и я. Как ни странно, это открытие меня совершенно успокоило, и, захватив с собой последнюю рукопись, я отправился во внутренний дворик, чтобы там предаться чтению.