Этот древний ритуал был неотъемлемой частью Культа Прометея, которого испокон веков стоически придерживались все воины-Саламандры.
Когда Цек приложил раскаленный прут к обнаженной коже Дак'ира, тот безропотно принял телом всю доставленную им боль. Сверкающие глаза, которые и сами были сейчас подобны красным углям, ободряюще посмотрели на служителя. Сначала Цек выжег три вертикальные полоски, а затем перечеркивающий их завиток. Этот знак встал в один ряд со множеством других отметок, которые он и другие жрецы-клеймители уже поставили на теле Дак'ира. Эти шрамы являли собой живую историю бесконечных военных конфликтов, в которых участвовали Саламандры. Каждый обозначал памятное сражение или поверженного противника. Никто из Саламандр никогда не шел на войну без того, чтобы сначала не почтить ее новым шрамом на своем теле, а когда война заканчивалась, еще одним, чтобы увековечить о ней память.
Знаки Дак'ира полностью покрывали ноги, руку, большую часть спины и торса. Символы были довольно причудливы, с каждым новым памятным шрамом становясь все сложнее. Только ветеран очень многих кампаний Саламандр, за плечами которого была служба длиной в столетия, мог иметь такие отметки на лице.
Цек склонил голову и отступил в тень. Обетный сервитор на своих выгнутых стальных конечностях заковылял следом, сгибаясь под тяжестью приваренной к его спине огромной жаровни. Дак'ир вытянул руки и, погрузив обе ладони в чугунную чашу жаровни, зачерпнул золы и пепла и стал рисовать ими на груди и лице главные символы Прометея: молот и наковальню. То были могущественные образы, которые, как считалось в Культе, придавали адепту небывалую силу и выносливость.
— Огонь Вулкана бушует в моей груди!.. — продекламировал Дак'ир торжественно и, проведя ладонью, изобразил на своем торсе рукоять молота.
— И с этим огнем я сокрушу врагов Императора! — закончил фразу чей-то голос, когда Дак'ир, проведя ладонью поперечную черту над «рукоятью», обозначил навершие молота.
Гремя доспехами, брат Фугис вступил в круг света от пылающей жаровни. Он был уже облачен в зеленые доспехи, но все еще оставался с непокрытой головой. Его красно-черные глаза горели в полумраке кельи неровным огнем. Как и подобало космодесантнику его специализации, правый наплечник доспеха был белым — знак апотекария, тогда как на левом плече красовалась эмблема ордена — голова саламандры, горящая оранжевым пятном в черном поле, — что равняло Фугиса с другими боевыми братьями из Третьей роты.
Выделяясь среди других тонкими чертами лица, Фугис был известен своим бесстрашием. В роте поговаривали, что он мог бы избрать себе и более духовное служение, чем искусство целителя, однако из страха пред ним такие «предположения» всегда делались тихо и никогда не высказывались ему в лицо.