Подобно тому как реки бесконечно вливаются в озера, так и грустные мелодии песен, сменяя одна другую, разливались в чистом, прохладном воздухе, постепенно околдовывая слушателей, завладевая их чувствами. Стали затихать песни у других костров, люди приумолкли, некоторые подошли к холму, заросшему джидой. Все затаив дыхание слушали голос Зикри в сопровождении дутара, вдохновенно звеневший под всплески речных волн и шуршание воды о берег.
Наконец Зикри перешел к самой любимой своей мелодии — «Гульзар»:
Говорят, что тюльпан — твои губки.
Говорят, что жемчужины — зубки.
А покажешься ты на минутку —
Говорят: «Это чья же красотка?»
Даже луна, казалось, очарованная игрой Зикри, весь свой свет направила на джиду, из-под которой лилась песня. Да и не только луна… Похоже, не в шутку говорит народ, что мастер музыкант своей игрой может заставить соловья сесть на дутар: соловей, певший недавно в сторонке, постепенно прыгая с ветки на ветку, приблизился к джиде и начал вторить дутару звучными трелями. Под его трели Зикри на высокой ноте завершил мелодию.
— Пусть руки твои никогда не знают беды! — поблагодарил его кто-то из подошедших.
— Вот это музыка… А то бывают музыканты, которых поощришь монетой, а потом не остановишь и десятью, — пошутил кто-то.
Раздался смех, соловей вспорхнул с джиды.
— Эй, Зикри! — крикнул задетый шуткой один из тех, кто считал только себя настоящим музыкантом. — Смотри сам не взлети в небеса от восхвалений! Ты даже не пригласил нас, сырая тыквянка!
— Что ты там болтаешь, пайняк![22] — вскочил с места Рози. — Кто тебя не знает? Ты ведь из тех музыкантов, чьи газели под силу слушать одним курам!
Все засмеялись. «Пайняк» решил не оставаться в долгу:
— Вытри губы сначала, а потом говори, блюдолиз Юнуса-байваччи!
— А ты, бестолковый пайняк, чем играть на дутаре, выводил бы цыплят да продавал на базаре!
— Хватит, Рози-ака, хватит, — начал успокаивать Заман.
— А ты сиди помалкивай! Тебе, чужаку, чего тут делать? — набросился на него Пайняк.
— Точно! — выступил вперед толстяк, чьи надутые щеки напоминали пузырь. — Эти чужаки из России уже ходу не дают нам, местным…
— А ну заткнись! — раздалось из толпы.
— Почему это я должен молчать? — вышел в центр круга Пузырь. — Мы, местные, тут хозяева, и, когда мы сидим, они должны стоять…
— Это ты хозяин, что ли? — стремительно вскочил с места Зикри. — Да где твоя земля? Над чем ты хозяин? Ты живешь тем, что лижешь пятки чужеземцам, подонок! Место, где ты хозяин, — разве что помойная яма!
— Ты-то чего горячишься? Ты же местный! — заикал Пузырь. Он не ожидал такого отпора.