— Что еще вы знаете об этом лекаре? Когда он появился?
— Я сказал лишь то, что слышал. Возможно, все это просто болтовня. Чего не наплетут люди…
— Зря люди ничего не говорят. Благодарю за вести. Я представлю вас председателю Цзинь Шужэню. Пусть он услышит из ваших уст все, что вы видели и слышали.
— Я увижу господина чжуси?.. Как мне отблагодарить вас? — Юнус, поднявшись с места, прижал руки к груди.
— Сведения, которые вы можете сообщать, для нас ценнее любых подарков, ценнее самых дорогих бриллиантов.
— Есть еще одна новость. Хотя… Не знаю даже, как вам сказать…
— Говорите, говорите. Между нами не место тайнам, Ю-шангун.
— Говорят, что этот лекарь отправился в Цинхай…
— В Цинхай? — Шэн Шицай торопливо закурил и нервно сделал несколько затяжек. — Для чего?
— Это неясно. В спутники он взял известного вожатого караванов Моллахуна.
— Вот как! — Шэн Шицай быстро стал что-то заносить в записную книжку. — Вы узнали это от Моллахуна?
— Нет, мне рассказал владелец караван-сарая в Кумуле.
— Как вы думаете, с кем хочет встретиться этот подозрительный лекарь?
— Скорее всего с головорезом Ма Чжунином.
— Вы проницательны и рассуждаете здраво, дорогой Ю-шангун. Верю, что вам еще предстоит занять высокий пост.
— Благодарю вас, — Юнус сгорбился в поклоне.
— Ма Чжунин давно ищет повода вторгнуться в Синьцзян. Здесь он начинает грабить таких баев, как вы, и, насытившись, вернется к себе.
— Я слышал об этом опасном разбойнике, — поддакнул Юнус. — Ма Чжунин опаснее Ходжанияза.
— Лекарь, о котором вы сообщили, опаснее их, ибо стремится объединить силы обоих разбойников.
— Неужели нельзя предотвратить опасность, Шэн-дажэнь?..
— Ходжанияза и Ма Чжунина объединяет мусульманство. И у мусульманских баев пока нет оснований быть настроенными против них, — задумчиво заговорил Шэн Шицай, как бы вводя Юнуса в тонкости политики. Делая выводы из услышанного, он сказал о том, что знамя ислама объединит не только Ходжанияза и Ма Чжунина, оно может сплотить и двинуть против китайцев враждующие между собой народности и племена. Здесь, в Синьцзяне, где духовная отсталость пустила глубокие корни, люди легко откликались на религиозные призывы.
— Баи сохранят свою преданность Китаю, поверьте мне, — сказал Юнус.
— Суть не в том, дорогой друг, чтобы ручаться за них, а в том, чтобы заставить их активно действовать против мятежников.
— В этом вы положитесь на меня! — Юнус ударил себя в грудь.
— Спасибо, Ю-шангун! Господин чжуси будет доволен вами. — Шэн Шицай похлопал Юнуса по плечу и подумал: «Хоть ты и осел, но осел преданный».