Рабочий день близился к концу. Проводив последнего пациента, Мэгги устроилась за стойкой приемного покоя разбирать накопившиеся бумаги и сортировать почту. Из кабинета доктора Фостера до ее ушей время от времени долетали обрывки фраз. Разговор происходил конфиденциальный, и Мэгги всякий раз недовольно морщилась, заслышав брошенную в запале колкость. Когда страсти в кабинете накалились, ей впору было бежать прочь — собеседники чуть ли не кричали друг на друга.
Если бы Бренда потрудилась получше закрыть эту чертову дверь, я не оказалась бы сейчас в таком щекотливом положении, раздраженно подумала Мэгги.
— Что значит — не поедешь? Гордон, ты два года работаешь без отпуска! Тебе нужна передышка, иначе все может плохо кончиться.
— По-твоему, на медицинской конференции я смогу отдохнуть? Да там до обеда мучают пресными лекциями, а по вечерам ждут, что ты придешь в себя от неизбывной скуки и начнешь весело щебетать с коллегами.
— Но именно это тебе и необходимо.
— Что необходимо? Спятить от скуки?
— Немного развеяться. Кроме того, что скажет Колин, когда узнает о твоем решении?
— Да будет тебе известно, именно из-за нее я никуда не еду.
— Объясни, что это значит? — после некоторой паузы категорично потребовала Бренда.
— Что тут объяснять? Просто я пришел к выводу, что мне незачем брать с собой Колин. А поскольку организаторы рассчитывают, что на конференцию прибудут семейные пары, я не захотел портить им обедню.
— Но с чего это вдруг ты решил не брать с собой Колин?
— Прежде всего потому, что она ничем не отличается от всех остальных женщин, с которыми я по собственной глупости сходился в последние годы. Впрочем, это следовало предвидеть заранее. Месяц-другой, и женщины начинают воображать, будто наши отношения непременно должны перерасти во что-то более глубокое.
— Ах, какие они нехорошие!
Мэгги содрогнулась от ядовитого тона Бренды. Нет, сестра не была на стороне доктора Фостера. Ее братец — бессердечная скотина в лучшем случае, и для старшей сестры это, очевидно, давно не было секретом.
— Избавь меня от твоего сарказма, сестричка, — протянул Фостер. — Я ничего Колин не обещал, кроме ночей, которые мы изредка проводили вместе. Пока тянулся ее бракоразводный процесс, она уверяла, будто и ей не нужно ничего другого, но это была ложь. Мне не мешало бы знать, что желание провести с ней три дня и три ночи подряд будет моментально расценено как признак чудесного превращения моего чувства к ней в великую любовь, за которым неминуемо последует предложение руки и сердца.
— Бедняжка, — заметила Бренда насмешливым гоном. — Но, пожалуй, было бы благороднее сделать предостерегающую татуировку на твоем великолепном лбу: «Аллергия на любовь и брак!»
