Худо, ай, как худо!..
По-видимому, в порыве отчаяния я сделал какое-то движение телом: мой «носильщик» неожиданно подтолкнул меня локтем в спину, произнес вопросительно:
– 0-э?
Я молчал. Он позвал хрипло:
– Викстрем!..
И добавил несколько слов по-фински. Спереди донесся молодой праздничный голос:
– Э, рус, ты жийвьой?
Значит, их двое. «Носильщик», видать, в годах, а тот, похоже, юнец. Поди на первое дело пошел. Радуется сволочь.
Само собой, Матрена после спохватился. И, возможно, кинулся догонять. Вполне возможно. Даже наверняка кинулся. Только не забуранило ли, пока спохватился, след? И поймет ли, что взъерошенная ложбинка в снегу – и есть тот самый след?
Впрочем, если все это и дошло до него – толку от Матрены: ногами с голодухи еле двигает. А потом, догони он, разве с этими двумя управится!
Ах, дьявол, как получилось!..
Финн подо мною слегка присел, я почувствовал, как напружинилось его тело, и мы с ним покатились в заросший кустами овраг со сглаженными склонами. На дне снега накопилось больше, «носильщик» заметно угруз.
– Викстрем, – позвал, высмаркиваясь и сплевывая.
Тот вернулся, пристроился рядом, подхватил снизу,
под коленями, мои ноги, и вдвоем финны потащили меня вверх по склону. Старший устало кряхтел и что-то раздраженно бормотал по-своему, самодовольный Викстрем посмеивался. Поди, зримо представлял уже, гад, как явятся с добычей в свой штаб, порадуют начальство,
…Выстрелы хлестнули на выходе из оврага. «Носильщик» сразу повалился на склон, выставив меня под пули, как связанного барана. Викстрем метнулся в сторону, ловко упал на спину, перекинул над собой лыжи и тут же, оказавшись на ногах, ринулся за толстый ствол ближней ели. Но чуть припоздал: я увидел, как окрасился кровью его правый рукав.
«Наши!» – сжал я зубами кляп, едва не потеряв от радости сознание.
Стрельба ненадолго прекратилась, потом вновь ударила автоматная очередь. Пули обрубили несколько веток над головой Викстрема. Припав на колено, он левою рукою стаскивал с шеи автомат.
Я извернулся, прочесал взглядом заснеженные кусты – никого. Дальше стеной поднимались ели – там тоже ничто не выдавало присутствия людей. Где же они?
Молодой финн открыл ответную стрельбу – верно, просто наугад.
Сделав несколько выстрелов, переметнулся к соседней ели, дал оттуда короткую очередь, опять перебежал, стараясь, как я понял, отвести угрозу от напарника. При этом что-то выкрикивал на своем языке, по два-три слова между выстрелами.
Финн подо мною не отвечал, только медленно ворочался в снегу, будто уминая, утрамбовывая его. И вдруг, опершись на палки, резко вскочил, перекинул лыжи носками вниз, рванулся вместе со мною обратно в овраг.