И вдруг я услышал сочный звук поцелуя. Он донесся со стороны алтаря, из-за деревянной колонны.
Поцелуй в храме! Заинтересованный, я подался вперед и заглянул за колонну.
Там целовались двое: длинный худющий парень и миниатюрная девушка, еле достававшая ему до плеча.
– Смотри! – подтолкнул я Аги.
Служитель, стоявший неподалеку со своей кружкой, тоже заметил влюбленных. Лицо его побагровело от негодования.
– Нашли место! В храме! Пошли отсюда!
Парень, не снимая рук с плеч девушки, медленно повернул к нему голову:
– Почему это, интересно, «пошли»!.. Вот здесь написано: «Приди и утешься у Меня, скорбящий и болящий». Написано или не написано?
– Ну, написано! – Служитель задыхался от гнева. – Значит, можно безобразничать?
– А мы не безобразничаем. Мы утешаемся…. Меня сегодня в армию забирают, в мясорубку… Ладно, пойдем, Эржи, разве он поймет?
Он взял девушку за руку, как ребенка, и они пошли к дверям, смешные и трогательные. Богородица щурилась им вслед.
Я повернулся к Аги. Она молилась, сложив руки и склонив к ним лицо.
Тихонько я отступил назад и на цыпочках вышел на паперть. Через минуту услышал ее легкие шаги.
– Почему ты не остался?
– Не хотел тебе мешать. Ты веришь в бога?
– Не знаю. Наверное, нет.
– А молишься.
– Вдруг он есть?
Я рассмеялся.
– И о чем ты его просила?
– Чтобы вы быстрее приходили. И чтобы ты… – Она запнулась на миг. – Чтобы ты остался жив… А теперь мне надо идти.
– Уже? Так быстро? Куда?
– Не надо спрашивать. – Она взяла у меня чемоданчик, словно невзначай коснулась на мгновение моей руки. – Я же тебя не спрашиваю. У тебя свои дела, у меня свои.
– Когда мы встретимся?
– Когда скажешь. В семь я заберу рацию.
– Хорошо. Я тоже там буду. На другой стороне улицы.
– Не надо! Я сама справлюсь. Ты мне только помешаешь. Я буду смотреть на тебя, и он заметит. Не ходи! Лучше здесь встретимся, возле церкви, в половине восьмого.
– Тогда уж у тебя, в парикмахерской.
– Нет! Туда с ней нельзя.
– Хорошо, здесь…
Сам же я твердо решил: в семь часов я буду там, возле того дома.
Вдруг гестаповец возьмет да и полезет в чемоданчик? Мало ли что взбредет ему в голову.
В роте меня обступили свободные от заданий солдаты. Они знали, что я ходил в госпиталь.
– Ну как, господин лейтенант?
Я сказал, что капитану сделали операцию, вынули пулю, теперь ему лучше. Они заулыбались, зашумели:
– Видать, нашего господина капитана на том свете испугались!
А кастрюльщик Шимон тут же сочинил под общий смех:
– Переполох на небеси:
«В ад его скорей неси!»
В преисподней тоже:
«Нет, так нам не гоже!»
И отправили назад,
Поставлять фашистов в ад…