- Он сегодня вроде как не в себе, - заметил Долговязый Мак-Кой.
- Но не бандитов же он боится, - проговорил Джо Шеймус, тоже влиятельный человек, основной держатель акций местного Эльдорадо.
- Нет, он не из пугливых, - подтвердил кто-то. - Какой-то он уже два дня чудной. С утра до вечера пропадает в лесу, а инструментов с собой не берет. Я слыхал, дочка пробирщика дала ему от ворот поворот.
- И правильно сделала. Рылом не вышел, слишком она хороша для него, откликнулось несколько голосов.
- Я думаю, он не отступится, - заметил Шеймус. - Он ведь, если в голову себе чего возьмет, попрет напролом.
- Эйб Дэртон - вот кто победит в скачке, - сказал Хулаган, невысокий бородатый ирландец. - Готов поставить на эту лошадку четыре против семи.
- И проиграешь свои денежки, - со смехом возразил ему один из молодых. - Чтобы этой девушке понравиться, надо иметь больше мозгов, чем у нашего Заморыша.
- Видел кто нынче Заморыша? - спросил Мак-Кой.
- Я видел, - сказал молодой старатель. - Он мотался по всему поселку и искал словарь... Письмо, наверное, написать надумал.
- А я видел, как он читал этот словарь, - сказал Шеймус. - Подошел ко мне и говорит, что, мол, с первого захода ему повезло, и слово мне показывает, длиннющее, ну, как твоя рука... "отрекающийся" или как его там... ну, в таком, в общем, роде.
- Он, я думаю, сейчас богатый человек, - сказал ирландец.
- Да, сколотил капитал. У него сто фунтов акций Коннемары, а они растут каждый час. Продаст свою долю и может домой уезжать.
- Наверное, захочет увезти с собой кое-кого, - вмешался еще один из присутствующих. - А старик Джошуа не станет возражать, раз у жениха есть деньги.
Мне кажется, в этом повествовании я уже как-то упомянул, что Джим Страглс, изыскатель, считался самым остроумным на прииске. Этой репутации он добился не одним лишь пустым зубоскальством, но прежде всего фундаментально продуманными и мастерски осуществленными розыгрышами. Утреннее происшествие немного притушило его обычную веселость; но теплая компания и горячительные напитки мало-помалу вернули ему жизнерадостность. После ухода Фергюсона он долго молчал, обдумывая зародившуюся у него в уме идею, и наконец стал излагать ее приятелям.
- А скажите-ка, ребята, - начал он, - какой сегодня день?
- Да вроде пятница.
- Я не об этом. Какое сегодня число?
- Сдохнуть мне, если я знаю!
- Ну, не знаете, так я вам скажу. Сегодня первое апреля. В моей хибаре есть календарь, он утверждает, что это именно так.
- Ну, допустим, так, а дальше что? - спросило сразу несколько голосов.