- Да, видите ли, первое апреля именуется Днем Всех Дураков. Так, может, мы над кем-нибудь в честь этого дня подшутим? Разыграем небольшую безобидную шутку и повеселимся от души? Взять, к примеру, нашего друга Заморыша; каждый знает: ничего не стоит его провести. Что, если мы его куда-нибудь отправим, а сами будем за ним наблюдать? Мы же после можем целый месяц его подначивать, верно?
По кабинету прошел ропот одобрения. Шутка, даже самая незамысловатая, всегда была на прииске желанной гостьей. Мало того, чем она была грубей и проще, тем больше удовольствия получали шутники. В поселке Гарвей никто не страдал излишним тактом.
- А куда же нам его послать? - вот все, что спросили собравшиеся.
Джим Страглс на секунду погрузился в размышления. Затем, объятый нечестивым вдохновением, он оглушительно захохотал, хлопая руками по коленям в приступе неудержимого восторга.
- Ну, рассказывай, что ты придумал? - нетерпеливо спрашивали приятели.
- А вот послушайте, ребята. Вы говорите, Эйб влюбился в мисс Синклер. И считаете, он ей не очень-то нужен. А что если мы напишем ему записочку и... сегодня же вечером отправим.
- Ну, напишем, отправим, дальше что? - спросил Мак-Кой.
- Мы ведь можем сделать вид, будто записку написала она сама, понятно? Подпишемся внизу ее именем. А в записочке этой напишем, что она ждет его в своем саду в двенадцать часов ночи. Эйб ведь непременно прибежит. Он, чего доброго, подумает, будто она хочет бежать с ним из дому. Вот будет потеха, у нас такой тут не бывало уже год.
Все покатились со смеху. Трудно было не расхохотаться, вообразив себе эту картину: простодушный Заморыш бродит ночью по саду, вздыхая от любви, а старик Джошуа выскакивает из дому с двустволкой, чтобы его урезонить. Выдумка Страглса была одобрена единодушно.
- Вот карандаш, бумага, - продолжал наш весельчак. - Кто будет писать ему письмо?
- Ты сам и напиши, Джим, - сказал Шеймус.
- Ну, ладно, я так я, а что там написать?
- Валяй, что хочешь, то и пиши. По своему разумению.
- Вот уж не знаю, как бы она все это изложила, - сказал Джим, озабоченно почесывая голову. - А впрочем, ладно, Заморыш-то наш все равно ничего не заметит. Ну-ка, это, например, звучит? "Дружище, милый. Приходи к нам в сад в двенадцать ночи, а если не придешь, я с тобой никогда в жизни разговаривать не буду." Ну как, годится? Ничего?
- Нет, не ее стиль, - вмешался молодой старатель. - Она девица образованная, ты это имей в виду. Она напишет поласковей и этак цветисто.
- Тогда сам и пиши, - угрюмо сказал Джим и вручил ему карандаш.