– Кому теребить?
– Власти.
– Я дурак, – сказал. – С дурака какой спрос?
– Какой ты дурак?
– Такой и есть. Станет тебе умный в дупле жить?
– Я остаюсь с тобой, – решительно сказал мой друг. – Найди и мне дупло.
6
Опять наползла луна, всё вокруг заворожила, чар подпустила – полон лес.
Всплыла за деревьями тень – не тень, фигура – не фигура: хребтом виляние, головою кивание, ногами скакание, руками плескание, бедрами завлекание: сатанинские игры, бесовская похоть, чужеродная плоть.
Терешечка отключился сразу, стал подвигаться к выходу.
– Бывают друзья для радости и веселия, – зачастил мой друг, чтобы успеть. – Бывают друзья для горя и утешения...
Терешечка уже вылезал наружу, глядел жадно, дышал бурно, руками шевелил, как обтрагивал.
– Бывают друзья, – торопился мой друг, – которые и не друзья вроде... Давайте попробуем. Найдем свой вариант!
А Терешечка – глухо и задавленно, слюну глотая с трудом:
– Которая тугосисяя – я уважаю...
Топнул, взбрыкнул, гоготнул: земля затряслась окрест.
Они убегали при полной луне, огромные, корявые, запаренные и ликующие, воплями будили лес, будоражили желанием, а мы глядели с тоской из глубины дупла, лишние и случайные.
– На чужой-то стороне, – бормотал мой друг, губу разрывая в кровь, – растут леса вилявые, живут люди лукавые...
– А что ты хочешь, – отвечал я. – Мы тут пришей-пристебай.
Пошлепали восвояси...
Около кустов шиповника стоял Степа-позорник, улыбался пакостно и загадочно, будто секрет имел.
В кустах застряла наша машина, и в ней, на заднем сиденье, поленницей была уложена вся гоп-компания. Недоросток, малец, трое с канистрой, мужик с малоумным, слепой с глухим, калган бритый. К крыше был привязан Косой Гам-Гам, и ноги его свисали на капот, а голова на багажник.
Переднего сиденья у машины не было, взамен стояли два чурбачка.
Для меня и для друга.
– Это ты постарался? – спросил мой друг.
А Степа туманно:
– Не то доложу...
И поволок чего-то в темноте, цепляя за кусты.
Тут потемнело.
Затучилось над головой.
Загудело, зарычало, зафыркало не на большой высоте, как подбиралось по нашу душу.
– Опять! – завопил мой надоедливый друг. – Хватит уже! Враг, шут, летун, нечистый с неладным, – сколько терпеть можно?..
Размахнулся – палицу запустил в небо. Тульскую. Двустволочку. Шестнадцатого калибра.
Треснуло что-то на высоте, фыркнуло, огнем брызнуло.
Валится на поляну вертолет – дыра в боку, пыль поднял до небес.
Вылез наружу мужичок в шлеме, силач-крепыш, пошел к нам, готовя кулаки.
– Да я материально ответственный, – говорил с обидой. – У меня из зарплаты вычтут. Дать тебе лупака?