Только он не помнил, кого однажды назвал Беатриче.
Джулия тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли, и уговорила Габриеля лечь. Она заботливо укрыла его одеялом,
подоткнув как ребенку. Прежде чем отправиться в гостевую спальню, она присела на краешек кровати.
Я слушал музыку, — сказал Габриель, словно они недавно говорили о музыке и теперь он решил продолжить разговор.
Какую? — удивленно спросила Джулия.
-“Hurt» Джонни Кэша. Я гонял эту песню без конца.
- Зачем вы ее слушали?
-Чтобы вспомнить.
- Зачем? — снова спросила она, чуть не плача.
Эту песню исполняли и «Найн инч нейлз». Единственная песня в репертуаре Трента Резнора, от которой ее не тошнило но всегда хотелось плакать.
Габриель не ответил. Тогда она наклонилась над ним:
Габриель, дорогой, не надо слушать такую музыку. Она вас гробит. Не надо ни Lacrimosa, ни «Найн инч нейлз». Выбирайтесь из темноты к свету.
Только где он, свет? — спросил Габриель.
- Зачем вы так много пьете?
Чтобы забыть, — пробормотал он, закрывая глаза и утыкаясь головой в подушку.
Джулия продолжала сидеть на краешке кровати. Она пред-
ставляла, каким Габриель был в свои пятнадцать или шестнадцать лет. Огромные синие глаза, губы, так и зовущие целоваться, каштановые волосы. Девчонки в школе, наверное, вешались ему на шею. А в нем тогда еще не было никаких, пороков. Злости и печали тоже не было. Трудно представить Габриеля стеснительным, но Грейс не стала бы врать.
А ведь его жизнь могла бы сложиться намного счастливее, будь они с Джулией ровесниками. Тогда бы они целовались у нее на заднем крыльце, ходили бы гулять. И ночь в старом яблоневом саду была бы совсем иной. Джулия стала бы его первой женщиной, а он — ее первым мужчиной. Ну почему пни не родилась на десять лет раньше?
Что он хотел забыть? Потерю Грейс? Или еще какую-то потерю, произошедшую намного раньше?
Она встала, чтобы не мешать ему спать. Габриель осто¬рожно взял ее за руку. Его рука была теплой.
— Не бросайте меня. — Его глаза приоткрылись и с моль бой посмотрели на нее. — Прошу вас, Джулианна.
Он знал, кто она, и все равно хотел, чтобы она осталась. Он не мог без нее.
Джулия снова села на кровать.
— Я никуда не уйду. Но вам обязательно нужно заснуть, Спите. Вокруг вас много света. Очень много света.
Габриель улыбнулся, вздохнул и отпустил ее руку. Джулия осторожно провела пальцем по его бровям. Габриель не шевельнулся и не открыл глаза. Тогда она стала нежно гладить ему брови. Когда-то очень давно, когда Джулия была совсем маленькой и не могла уснуть, мать вот так же гладила ей бро ви. Это было очень давно, а потом мать променяла свою дочь на попытку сделать карьеру и, наконец, на бутылку.