Инферно Габриеля (Рейнард) - страница 2

Вслед за профессорским вопросом справа от мисс Мит¬челл послышалось негромкое покашливание. Она поверну¬лась и только сейчас заметила, что на соседнем стуле сидит широкоплечий молодой человек. Он улыбнулся и движени¬ем глаз указал на профессора.

Девушка не спешила смотреть в указанном направлении, оттягивала встречу с сердитыми синими глазами, устремлен-ными на нее. Она шумно проглотила скопившуюся слюну.

— Жду вашего ответа на свой вопрос, мисс Митчелл. Если, конечно, вы соблаговолите присоединиться к нашему разговору. — Его голос был таким же ледяным, как и глаза.

Остальные аспиранты ерзали на стульях и переглядыва¬лись. На их лицах ясно читался вопрос: «Какая муха его уку¬сила?» Но вслух никто не произнес ни слова. Каждый, кто

знаком с аспирантской средой, знает: там вообще стараются не осложнять отношений с преподавателями, не говоря уже

о том, чтобы позволить себе какую-нибудь грубость.

Мисс Митчелл открыла рот и тут же закрыла, глядя пря¬мо в немигающие синие глаза. Ее глаза были широко распах¬нуты, как у испуганной крольчихи.

— Может, английский не ваш родной язык? — насмеш¬ливо осведомился профессор Эмерсон.

Черноволосая девушка, сидевшая справа от профессора, подавила смешок, неуклюже превратив его в покашливание. Глаза аспирантов снова повернулись к испуганной крольчи¬хе. Девушка густо покраснела и втянула голову в плечи, су¬мев наконец выскользнуть из оков профессорского взгляда.

— Похоже, мисс Митчелл обладает редкой способностью присутствовать на двух семинарах сразу. И на втором семи¬наре ей сейчас намного интереснее, чем у нас. Поскольку я не смею ей мешать, может, кто-то из вас будет так любезен и ответит на мой вопрос?

Красотке справа просто не терпелось ответить. Она мгно-венно воспользовалась представившейся возможностью. Повернувшись к профессору Эмерсону, она стала отвечать, причем очень подробно, даже с цитатами из Данте. Их она произносила по-итальянски, жестикулируя, как истая ита-льянка. Закончив, она насмешливо взглянула в дальний угол аудитории, затем вновь посмотрела на профессора и вздох¬нула. Во всем этом спектакле не хватало нескольких завер¬шающих движений. Исполнительнице следовало бы подбе¬жать к Эмерсону и начать тереться спиной о профессорскую ногу, показывая свою готовность быть его вечной кисой. Впрочем, такое выражение «кошачьей преданности» вряд ли было бы по достоинству оценено Эмерсоном.

Профессор нахмурился — нахмурился вообще, а не в знак недовольства кем-либо, — повернулся спиной к аудитории и стал что-то писать на доске. Испуганная крольчиха кре¬пилась, чтобы не разреветься, и продолжала строчить у себя в тетради.