Следом за атаманом на паре вороных рысил Сафрон Анциферов. В телеге у него сидели подвыпивший с горя Демид и старик Уваров. Борясь с одолевающей его дремотой, Демид то ронял голову на грудь, то снова вскидывал ее и, еле ворочая языком, принимался ругать Тита. Не слушая Демида, старик Уваров орал песни, ему басом подтягивал правивший лошадьми Сафрон. При въезде в село осоловелые глаза Уварова на мгновенье задержались на березе.
— Вот она, матушка, стои-ит! — воскликнул он, широко взмахнув рукой. — Кум Сафрон, а кум!
Во поле березонька стоя-я-ла-а,
Во поле кудрявая стоя-я-ла,
Люли, люли, сто-я-ла…
— Платоновна, здравствуй! Встречай своего казака! Кум, останови, тпру! Кум Сафрон, останови, пожалуйста!
— Кум, а кум!
Некому кудряву защипа-а-ти,
Люли, люли, заломати…
Вблизи села молодые казаки сбавили ход, пропуская мимо себя телеги стариков, поехали шагом, кто-то из них затянул песню:
Весе-е-ли-и-итесь, храбрые казаки.
Все хором подхватили, и над селом, над притихшим лугом полились стройные звуки старинной казачьей песни:
Честью, сла-а-вой, славою своей.
Покажи-и-ите всем, друзья, примеры,
Ка-ак из ружей бьем своих врагов.
Бьем, разим, не портим свой порядок.
Только слу-у-шаем один приказ.
Когда ска-а-ажут наши командиры,
Мы то-о-гда-а идем, мы рубим, бьем.
Заметив Платоновну, Егор отделился от казаков, пустил гнедого галопом и на ходу спрыгнул с него у березы.
— Мама! — радостно воскликнул он, обнимая и целуя Платоновну. — Заждалась меня? Мы бы давно уже приехали, да начальство наше вздумало конное занятие проводить.
— Дай-кось я посмотрю на тебя получше. — Отстранив руками Егора, Платоновна с довольным видом осмотрела его с ног до головы. — Вот он, казак-то какой бравый вырос у меня! Вылитый отец. Куда тебя определили?
— В полк, мама, в Первый Аргунский полк.
До дому шли пешком. Егор, ведя коня в поводу, поддерживал мать под локоть.
— А постарела ты, мама, за это время, — участливо говорил он, вспоминая былую красоту матери. — И морщинки у глаз появились, и волосы на висках поседели.
— Старею,'Егорушка, да и жизнь-то провела, сам знаешь, в трудах да в заботе. Теперь бы уж пора и на роздых, внуков понянчить, а оно все не так.
Михаил поджидал у ворот. В отличие от Егора, Михаил походил на мать: такой же овал лица, изгиб бровей, такие же черные вьющиеся волосы и лучистые карие глаза. Высокий и широкий в плечах, он казался старше своих восемнадцати лет.
— Смотри, какой здоровяк вымахал! — удивленно и радостно воскликнул Егор, здороваясь с братом. — И ростом-то почти догнал меня.