— Там за домом наколотые дрова, — говорит Алекс. — Я могу развести огонь.
— Ну ладно. — Тэк больше не смотрит на Джулиана. — Договорились. Мы остаемся здесь на ночь.
Мы выбрасываем обломки за дом. Я стараюсь не присматриваться к разбитым чашкам и разломанным стульям и не думать, что шесть месяцев назад я сидела здесь, согретая и накормленная.
Мы вымываем полы с уксусом, найденным в буфете, и Рэйвен, нарвав во дворе сухой травы, жжет ее по углам, пока дым, наконец не перешибает сладковатый, удушающий запах гниения.
Рэйвен отправляет меня поставить несколько силков, и Джулиан вызывается пойти со мной. Возможно, он просто ищет повод, чтобы убраться из дома. Видно, что даже после того, как мы очистили комнаты почти от всех признаков погрома, ему все равно не по себе.
Мы, молча, проходим через заросший двор и углубляемся в гущу леса. Небо подернуто розовым и фиолетовым, и на земле лежат густые, словно мазки кистью, тени. Но все еще тепло, и некоторые деревья уже покрыты крохотными зелеными листочками.
Мне нравятся такие вот Дикие земли: обнаженные, прозрачные, не облаченные еще в весенний наряд, но исполненные стремления, и роста, и жажды солнца, с каждым днем утоляемой чуть больше. Вскоре Дикие земли расцветут, пьяные и полные жизни.
Джулиан помогает мне ставить ловушки — затрамбовывает в мягкую землю, чтобы спрятать их. Мне нравится это ощущение: теплой земли и прикосновений пальцев Джулиана.
Мы устанавливаем все три ловушки и помечаем эти места, обвязав окружающие деревья бечевкой, и Джулиан говорит:
— Я, пожалуй, не могу вернуться туда. Еще не могу.
— Ладно. — Я встаю, вытирая руки об джинсы.
Я тоже не готова возвращаться. Дело не только в доме. Дело в Алексе. А еще в группе, в перетягивании одеяла, разборках, в обидах и подковерных играх. Это настолько не похоже на то, что я увидела, впервые попав в Дикие земли, в старый хоумстид. Там все были единой семьей.
Джулиан тоже выпрямляется. Он приглаживает волосы, потом вдруг произносит:
— Помнишь, как мы впервые встретились?
— Это когда стервятники... — начинаю я, но он перебивает:
— Нет-нет! — Он качает головой. — До того. На собрании АБД.
Я киваю. Странно думать, что парень, которого я увидела в тот день, — дитя с плаката, призывающего к борьбе с делирией, воплощение правильности, - имеет какое-то отношение к парню, идущему сейчас рядом со мной, со спадающими на лицо спутанными прядями, с лицом, раскрасневшимся от холода.
Это всегда изумляет меня — что люди каждый день новые. Что они постоянно изменяются. Их постоянно нужно открывать заново, и им самим нужно себя заново открывать.