— Они это проглотили! — возбужденно произносит Фред. — Я бросил пару намеков, то тут, то там, насчет Флинча и департамента энергии, и эта идея увлекла всех — уверяю тебя.
Внезапно я больше не могу держать этот вопрос в себе.
— Что случилось с Кассандрой?
Улыбка исчезает с лица Фреда.
— Ты меня вообще слушаешь?
— Слушаю. Они все проглотили. Увлеклись идеей. Но ты мне напомнил — я хотела спросить. Ты никогда не говорил, что с ней случилось.
Теперь от улыбки не осталось и следа. Фред отворачивается к окну. Послеполуденное солнце покрывает его лицо постоянно изменяющимися узорами из тени и света.
— А с чего ты решила, что что-то случилось?
Я стараюсь говорить непринужденно:
— Ну просто... я хотела знать, почему вы развелись.
Фред быстро разворачивается ко мне, словно ожидая уловить отразившуюся у меня на лице ложь. Я сохраняю безучастное выражение. Фред немного расслабляется.
— Непримиримые противоречия. — Улыбка вновь возвращается на его губы. — Должно быть, во время ее экзамена допустили ошибку. Она совершенно мне не подходила.
Мы смотрим друг на друга, улыбаясь, как того требует долг, и каждый скрывает свои тайны.
— Знаешь, что мне особенно нравится в тебе? — говорит Фред, взяв меня за руку.
— Что?
Внезапно Фред рывком притягивает меня к себе. От неожиданности я вскрикиваю. Фред щиплет меня за внутреннюю сторону руки, у локтя, и руку пронзает острая боль. Слезы наворачиваются на глаза, и я втягиваю воздух, пытаясь совладать с ними.
— Что ты не задаешь слишком много вопросов, говорит Фред и грубо отталкивает меня. — Касси задавала слишком много вопросов.
Потом он откидывается на спинку сиденья, и остаток пути мы молчим.
Вторая половина дня всегда была моим любимым временем — моим и Лины. А теперь?
Я не знаю. Мои чувства, мои прежние предпочтения — они где-то далеко. Они не изгладились полностью, как должны были, но, словно тени, постепенно истаивают, когда я пытаюсь сосредоточиться на них.
Я не задаю вопросов.
Я просто иду.
Дорога на велосипеде до Диринг Хайленд уже переносится легче. К счастью, я ни на кого не натыкаюсь. Я складываю продукты и бензин в погреб, который мне показала Грейс.
Потом я отправляюсь на Пребл-стрит, где дядя Лины когда-то держал бакалейную лавку. Как я и подозревала, магазинчик на углу теперь не работает, окна закрыты ставнями, а поверх установлены металлические решетки. За решетками видны граффити, небрежно набросанные на окне, ныне нечитаемые, потускневшие от дождя и солнца. Навес насыщенного синего цвета разорван и наполовину разобран. Длинная тонкая металлическая трубка, часть крепления, смахивающая на суставчатую паучью лапу, вылезла из ткани и раскачивается на ветру, словно маятник. На одной из решеток прикреплен небольшой плакатик, гласящий «Женская и мужская парикмахерская! Скоро открытие!»