.
Ссыльные оппозиционеры жили напряжённой духовной жизнью, используя время вынужденного отрыва от практической работы для более глубокого анализа процессов, происходящих в партии и стране. Результаты такого анализа нашли наиболее глубокое выражение в письме Х. Г. Раковского Г. Б. Валентинову. Это письмо, написанное летом 1928 года в астраханской ссылке, было в 1929 году опубликовано в «Бюллетене оппозиции» под заглавием «Письмо о причинах перерождения партии и государственного аппарата». В предисловии к первой полной публикации этого письма в советской печати историк В. П. Данилов справедливо отмечает, что оно «представляет собой концентрированное изложение размышлений высокообразованного революционера о судьбе революции и совершивших её общественных сил, о начинающейся трагедии сталинского „великого перелома“. Ныне, 60 лет спустя, это письмо воспринимается как блестящее историко-социологическое эссе, выполненное на уровне, недостижимом пока ещё для нашей современной социологии и историографии» [55]. В последующие годы Троцкий неоднократно ссылался на эту работу Раковского, присоединяясь к её основным идеям и развивая их.
Основной смысл письма Раковского состоял в стремлении осмыслить причины поражения левой оппозиции и узурпации власти партии и рабочего класса сталинской фракцией. К этим причинам Раковский относил прежде всего снижение политической активности рабочей массы и «ужасающие разрушения, которые проделал в рабочем классе общественный и политический индифферентизм» [56]. «Ни физически, ни морально ни рабочий класс, ни партия не представляют из себя того, чем они были лет десять тому назад,— писал Раковский.— Я думаю, что не очень преувеличиваю, если скажу, что партиец 1917 года вряд ли бы узнал себя в лице партийца в 1928 году… Вы спрашиваете, что случилось с активностью партии и нашего рабочего класса, куда исчезла их революционная инициатива, где делись идейные интересы, революционное мужество, плебейская гордость. Вы удивляетесь, почему столь много подлости, трусости, малодушия, карьеризма и многого другого, что я прибавил бы со своей стороны. Как получается, что люди с богатым революционным прошлым, несомненно честные, лично дававшие многократные примеры революционного самоотвержения, превратились в жалких чиновников» [57].
Для ответа на эти вопросы Раковский прибегал к аналогии с Великой французской революцией, в истории которой он прослеживал процессы, сходные с теми, которые произошли в советском обществе 20-х годов: формальный и фактический переход власти в руки постоянно уменьшающегося числа граждан; выделение правящей верхушки чиновников из первоначально однородной революционной массы; разложение революционеров-якобинцев в результате стремления к богатству; постепенная ликвидация выборного начала в якобинских клубах и государственных органах и замена его назначенством. Отстранение в результате всего этого народных масс от управления страной и гибель многих революционеров, в том числе от гильотины, в сочетании с голодом и безработицей «отучили» французский народ от свободы и привели «к такому физическому и моральному изнашиванию масс, что народным массам в Париже и в остальной Франции понадобилось 37 лет для новой революции»