— Мы обязательно вернемся! — поддержала друга Принцесса. — Спасибо вам, друзья, за заботу, но я действительно всегда мечтала о другой жизни. Труд белошвейки или примеряльщицы шляп, безусловно, почетен и нужен… Но переводы рукописных текстов или живой речи на латынь мне больше по душе. Думаю, что чувствовала бы себя на такой работе более счастливой, там я буду на своем месте. Тем более что латинский язык мне очень нравится — он такой мягкий, красивый, звучный и на удивление мелодичный, что просто душа радуется, когда я слышу его или говорю на нем. Да и потом: кто знает, что каждого из нас ждет впереди? Вдруг ты, Эльза, или ты, Василь, надумаете переехать в столицу, и это будет гораздо проще сделать, имея там надежных верных друзей, которые к тому времени успеют пустить там свои корни. Разве это плохо? — Эльнара ласково и ободряюще улыбнулась.
— Я, конечно, понимаю, что Принцесса должна жить при королевском дворе, — с печалью в голосе ответил погрустневший Васена, — но только и у нас в Фарконе все не так уж плохо и тихо. Народу с каждым годом сюда все больше прибывает — глядишь, лет через десять и мы станем не хуже Ластока. Прошу тебя, Принцесса, не торопись с решением! Может быть, тебе здесь все-таки еще понравится?
— Пойми, Василь, дело вовсе не в жизни при королевском дворе, — негромко произнесла Эли. — Мне доводилось жить в роскошных дворцах, а потому я знаю цену их показному блеску, и он меня ничуть не привлекает. Я стремлюсь попасть в Ласток, потому что думаю, такова моя судьба. В гостеприимном доме дедушки Гане я впервые услышала название этого города, а ночью мне приснился мой прадед по материнской линии по имени Мехмед, который несколько лет тому назад в вещем сне указал мне путь к спасению из темницы Черной колдуньи, задумавшей пролить мою кровь.
При этих словах впечатлительная Эльза испуганно вскрикнула, но Эльнара поспешила ее успокоить. С мягкой улыбкой она продолжила:
— Не стоит пугаться, Эльза, это дело прошлое! Так вот, на сей раз мой прадед, одетый в те же белые просторные одежды, молчал. Лишь улыбался и кивал головой, будто благословлял меня или выражал свое согласие. За его спиной я увидела город с чистыми, просторными улицами и большими домами. Некоторые из этих домов были украшены щитами с различными изображениями: на одном был орел с широко расправленными крыльями, на другом — мягко крадущийся тигр, на третьем — круторогий олень. Среди этих домов выделялось одно, наверное, самое большое здание в городе, облицованное белым мрамором и украшенное небольшими изящными балкончиками. На крыше этого чудесного дома было несколько полукруглых башен красного цвета, разного размера. Они ярко сверкали на солнце! Это здание тоже имело свой щит, на котором искусной рукой мастера был изображен ястреб, приготовившийся к нападению. Перед огромными воротами здания располагалась большая площадь, выложенная булыжниками и с одной стороны примыкающая к лесу. Вообще, в этом городе было много деревьев и кустарников — чувствовалось, что его жители заботятся об этом месте и гордятся тем, что живут здесь. Картинки за спиной дедушки Мехмеда сменялись одна за другой — казалось, будто плывут разноцветные облака. Было очень интересно их видеть! Последнее, что удалось посмотреть, как на большую площадь выехал всадник на благородном черном скакуне. Это был человек огромного роста со светлыми длинными и немного вьющимися волосами, у него был волевой взгляд пронзительных синих глаз и толстый шрам над правой бровью, отчего она как будто бы преломлялась надвое. Потом я проснулась… И подумала: а к чему это видение? Неправдоподобно яркое и отчетливое… Ну, а поскольку вечером мы говорили с дедушкой Гане о Ластоке, я решила, что мой прадед Мехмед, желая помочь мне, сделал во сне такую подсказку. Может быть, я даже видела Ласток… — под конец своего рассказа немного неуверенно произнесла Эли.