— Да вы что! Они напуганы до смерти и боятся, что вы явитесь потребовать от них вернуть ваших людей!
— Каких людей? Ну-ка, ну-ка, расскажи-ка мне, что там за люди у лорда? Какие такие наши люди? — вздрогнул я.
У меня застучало в висках, я заволновался, предчувствуя чего-то неожиданное.
— Остатки команды с вашего корабля. Их человек пять, матросы все. Парнишка какой-то с разбитой головой — говорят, не жилец. Ну и все вроде как…
— Парнишка? Лет четырнадцати, симпатичный такой? — У меня даже потемнело в глазах. — Живой?
— Живой вроде как, но говорю вам — не жилец. Непонятно вообще, как он выжил, — ему чем-то кожу с головы снесло, как будто дикий зверь старался. Шаманка местная зашила, но в сознание парень, говорят, так и не приходит. Это мне слуги лордовские рассказали, да и подруга моя — она там поварихой работает. Теперь сын лорда, Зигрант, стал лордом, после гибели отца. Тоже болван еще тот, но поразумнее папаши. Папаша совсем придурок был — только рабынь портить да изображать из себя великого воина, за что и поплатился. Слушайте, а чего хозяин не встает? Спит, что ли?
— Спит. Реакция такая организма на лечение, — устало пояснил я. — Хватит ему спать, буди давай! Я и так устал сегодня, да еще его пришлось лечить, с ног валюсь просто. Буди его!
Слуга стал теребить Заругу, тот всхрапнул, резко открыл глаза, увидел нас и сел на полу:
— Вы кто такие? Как тут оказались?
— Да покупатели это, хозяин! Я же тебе говорил, да ты пьяный был, не помнишь! Покупатели на повозку и загаров! Они смотрели ее и хотят с тобой обсудить сделку. Поднимайся, поговори с ними.
Заруга медленно встал на ноги, щелкнув старыми суставами, прокашлялся и позвал:
— Пошли в горницу. А ты, Андруг, сооруди нам чего-нибудь — вина, закуски — пошарь там в кладовой и в погребе, пока я разговариваю с гостями. Пойдемте сюда, садитесь. Слуга рассказал, показал вам все?
— Да, показал. Цена нас устраивает — шесть тысяч, да?
— Да, шесть тысяч. Торговаться я не буду. Сами понимаете — они стоят дороже. Как будете расплачиваться? Что-то я не вижу у вас мешков с монетами…
— А если так? — Я снял с пояса мешочек и вытряс из него серебряную монету. — Она соответствует десяти тысячам, отрежем от нее, сколько надо, пойдет?
Купец взял в руку серебрушку, потер ее, попробовал на зуб:
— Пойдет. Отрежем от нее кусочек на четыре тысячи. Сейчас я принесу перо и пергамент — напишем расписку.
Он ушел в глубь дома, а я сидел и молча думал: «Удачно мы заехали. Надо будет срочно посетить лорденка — я им, мать их за ногу, покажу, как пацана утаскивать, да и матросы не заслужили рабства — хрен вам, а не мои люди!» Совершенно автоматически я уже стал ощущать матросов своими людьми, а не какими-то случайными попутчиками, а уж про парнишку и говорить нечего — зря, что ли, я спасал его из застенков Амунга! Нет уж, помереть ему не дам… только бы успеть!