— Ну, а как Дуб? — спросил Петров.
Соколов смутился.
— Дуб как дуб, каким был, таким и остался. Сбежал…
…Вскоре Петров был переведен в другую область. Прошло еще несколько лет.
Последняя встреча с Соколовым состоялась не так давно. Возвращаясь из Москвы, Петров бродил по перрону вокзала. Поезд стоял здесь долго, и была возможность взглянуть на привокзальную площадь города, с которым было связано много воспоминаний.
Из автобуса, поджидавшего пассажиров, выскочил Соколов, явно обрадованный встречей.
— Имею права первого класса и, как видите, вожу пассажирский. Женился, знаете, мальчишка растет. Квартиру получил. Со всеми удобствами.
На ветровом стекле автобуса распластался красный треугольник, на котором золотом было напечатано — «Ударнику автобазы».
А. Москвитин.
Дорога к цели
Санька Жердь, худой и черный, как обуглившаяся палка, обладал двумя способностями. Во-первых, в любое время без всяких препаратов мог нагнать температуру до сорока. И, во-вторых, поразительно точно распознавал характер и намерения знакомящегося с ним человека. Измерив однажды собеседника определяющим взглядом, он больше не смотрел ему в глаза. У Саньки надолго складывалось о нем безошибочное представление.
Несколько трудных колонистских лет было за его плечами. Вкусил он «прелести» воровской жизни. Когда-то, будучи на побегушках, он не думал, что станет рецидивистом, нагоняющим страх на шпану. А когда стал таким, случилось непредвиденное: его непоколебимая вера в неписаные воровские законы дала трещину. Это произошло после встречи с заместителем начальника колонии по политико-воспитательной работе Танирбергеном Нурсеитовым.
К Нурсеитову Жердь вошел как равный к равному.
— Добрый день! Вызывали?
— Да. Садись.
— Благодарю, насиделся, — натянуто улыбнулся Жердь. Однако, потоптавшись, сел. Нога за ногу, руки, сцепленные на коленях.
Помолчали, каждый по-своему готовясь к беседе.
Нурсеитов знал: разговоры, тем более работа с Санькой, по кличке Жердь, предстоят нелегкие. Еще в первый день, когда замполит знакомился с делами преступников, оперуполномоченный подсказал:
— Хотите иметь железный порядок — начинайте с Саньки.
Его трехтомное дело Нурсеитов изучил внимательно. Косая, не по летам задорная челка Саньки прошита сединой. Взгляд сквозной — через окно на улицу. Не думал Нурсеитов, что ему придется иметь дело с таким великовозрастным «шалуном». Этому не скажешь:
— Саня, ты поступаешь некрасиво!
А он бы ответил:
— Простите, Танирберген Нурсеитович. Больше не буду.
— Александр… Как тебя по батюшке? — запамятовав, спросил замполит.