— Джессика, — говорит он тихим спокойным голосом, словно хочет напомнить об ожидающем в коридоре посетителе. — Есть стояк. Можно продолжать.
— Понятно, Левон. Я сейчас.
Левон закрывает дверь.
— Кип, мне надо идти, — объясняет она, поворачиваясь ко мне.
— Солнце встало, и пора за работу?
— Умно. Никогда не слышала этой шутки.
— Правда?
— Нет, конечно. Уже раз сто слышала. Только за эту неделю, — говорит Джессика, поднимаясь из-за стола. — Рада была тебя видеть, Кип.
— И все?
— В смысле?
— Это все? Больше ты мне ничего не скажешь?
— Мне надо работать. Сейчас каждая минута дорога… сам знаешь.
Еще бы мне не знать.
— Джесс, если серьезно…
— Ладно, — перебивает меня она. — Я согласна.
— На что?
— На эту твою работу. Аферу. Или что ты там задумал. Ведь ты за этим пришел?
Ну ладно, со свадьбой пока не вышло. Надо будет потом еще разок попытаться.
— Да, именно за этим я и пришел.
— Я знаю, ты не обратился бы без особой необходимости. Ты не стал бы меня просить рисковать всем этим, — обводит она рукой свой кабинет со столом из «Икеи», фикусом и холодильничком. Я, как всегда, не могу понять, в шутку она говорит или нет. — Ведь все действительно серьезно?
— Тоби в беде, — объясняю я.
— Тогда можешь на меня рассчитывать.
— А ты не хочешь узнать…
— Просто сделай так, чтобы я не оказалась в тюрьме.
— Обещаю, этого не произойдет, — киваю я.
— На том и сойдемся, — соглашается Джессика, отходя к двери и открывая ее. — А сейчас надо сцену доснять. Хочешь посмотреть?
— Не особенно.
— Ничего, я тебя не виню, — говорит она. И, чмокнув меня в щеку, растворяется на съемочной площадке.
* * *
Вам, наверное, интересно, было ли у меня что-нибудь с Бриллиантовой Бриттани, она же Джессика Смит. Было, тринадцать лет назад в Санта-Барбаре. Жертва нашей аферы — владелец сети бакалейных магазинов в Неваде — распсиховался и не пришел на свидание с дамой, ищущей партнера для ни к чему не обязывающего секса. Мы были одни в гостиничном номере, теплый ветер шелестел в листьях пальм за окном, и нам вдруг самим захотелось ни к чему не обязывающей ночи. Мы занимались любовью в ночной прохладе и заснули в объятиях друг друга. Наутро я поднялся с ноющей болью в животе и осознанием того, что совершил страшную ошибку — я разрушил все, я обошелся с самой важной женщиной в моей жизни как с какой-то девицей по вызову. Наверное, она чувствовала нечто похожее. Ведь хотя потом мы ни разу не вспоминали о том случае, ни слова о нем не проронили, любовью мы больше не занимались. Наверное, мы оба так решили.
И в этом, быть может, и заключается настоящая, вечная любовь, вы не находите? Когда у двух людей возникает одна и та же мысль, когда они соглашаются с нею, не обмолвившись при этом и словом. Как еще, кроме как любовью, можно это назвать?