Неужели обманет? Вчера вечером, уходя из бани распаренный и довольный, он пристально оглядел меня с ног до головы и, как бы окончательно решившись на что-то, ему одному ведомое, с усмешкой бросил:
— Ладно. Рано утром зайду за тобой! Жди.
И вот я жду.
Жду, как подсудимый ждет минуты вынесения приговора…
Жду, понимая, что другого выхода у меня нет и не будет никогда.
Вчера судьба неожиданно подарила мне последний шанс. Я обязан воспользоваться им, пока еще на ногах, пока цинга не отняла остаток моей воли окончательно.
Хватит ли у меня сил — стараюсь не думать сейчас. Этот вопрос еще встанет передо мной во всей своей беспощадной яви позже, когда он придет… если, конечно, он придет.
Хватит ли сил?.. Может, и не хватит… Скорее всего, не хватит, как не хватило их в прошлый раз, когда я наконец собрался с духом и рискнул пойти.
Тогда, пять дней назад, я переоценил свои возможности, не рассчитал сил. Их оказалось меньше, чем я предполагал. Я посчитал, что меня хватит если не на все двадцать километров пути туда и обратно, то уж, во всяком случае, на половину — до «17-го».
«Лишь бы добраться до него, — думал я тогда. — Обратно идти будет легче…»
«17-й» являлся тем заколдованным местом, к которому, подобно Иванушке из русской сказки, я стремился во что бы то ни стало, через все испытания и преграды, — там ждала меня жизнь!.. Туда пришли две посылки, посланные мне матерью из Ленинграда в 1940 году.
Жизнь, искавшая меня в течение трех лет по разным лагерям Колымы и нашедшая в самый критический момент, когда я, голодный, потерявший всякую надежду, медленно умирал от цинги где-то в Богом проклятом месте, у черта на куличках, в заледенелом распадке оротуканских сопок…
Что это? Стечение обстоятельств? Перст Божий, сотворивший чудо? Телепатия? Может быть, и так, конечно, но скорее всего — никакое это не чудо, а просто вещее сердце матери с его никогда не умирающей верой и надеждой!
О посылках я узнал в один из банных для «вольняшек» дней, когда начальник лагеря зашел в баню попариться с мороза.
— Все еще живой, артист?! — удивился он, увидев меня на обычном месте за горящим бойлером. — Долгожитель!.. Хочешь — обрадую? Посылки пришли тебе из Ленинграда.
Новость была настолько невероятна, что я никак не отреагировал.
— Чего не радуешься?
Мое молчание его озадачило. Зная, как быстро начальство меняет милость на гнев, я решил не испытывать судьбу по пустякам.
— А это правда? — сказал я. — Где они?
— На «17-м», где же еще!
— Так пошлите за ними кого-нибудь, гражданин начальник!
Он рассмеялся:
— Кого я пошлю? Хочешь жить — сам сходишь.