— Ваше решение, Мама Ольми?
Та на мгновение закусила нижнюю губу, потом промолвила:
— Могу я дать ответ завтра утром?
— Разумеется.
— Он будет у вас до того, как Солнце поднимется на ладонь над тем холмом.
— Да будет так.
Внезапно её лицо стало хищным, и слегка наклонившись к мужчине, девушка прошипела:
— И скажите своему слуге, чтобы перестал пытаться читать мою душу, иначе…
Она вдруг повела перед собой ладошкой, и от свиты славов послышался сдавленный стон, князь оглянулся — Крок рухнул на колени, схватившись за голову, на самого князя напала удивительная слабость. А Ольми вновь чарующе улыбнулась:
— Утром вы получите ответ, Рекс.
И царственной походкой двинулась к своему паланкину. Вновь повторился прежний ритуал: заиграла музыка, побежали воины своей необычной походкой, плавно проплыли девушки-прислужницы. А Добрыня смотрел вслед удаляющейся процессии. Наконец инки убрались восвояси, лишь дикая мелодия доносилась ещё какое то время, затем князь почти без сил рухнул обратно в кресло, до которого с трудом доковылял, потёр ужасно заболевшие виски, потом нащупал рукой поданный ему кубок, торопливо, залпом, осушил. Стало чуть легче, потом ему на виски легли чьи то прохладные ладони, и боль начала волнами уходить. Словно сквозь вату он слышал встревоженные голоса, а потом его просто подхватили под руки и повели в здание, где уложили на кровать, положили на лоб мокрую тряпку. Он начал проваливаться в полудрёму, но нашёл в себе силы прошептать:
— Что Крок?
— Обеспамятел, княже. Лекари над ним хлопочут. Прикажешь напасть на инков?
Добрыня даже приподнялся на локте, превозмогая слабость:
— Не вздумайте! Она в своём праве! Это мы зарвались…
И провалился в сон, глубокий и тревожный…
…Большой зелёный луг, на краю которого растут белые высокие берёзы, и тихо плывут воды большой реки… Под одним из деревьев расстелена большая скатерть, уставленная яствами. Он, в простой домашней одежде, сидит прямо на земле, пьёт густое парное молоко. Напротив, почему то в славянском сарафане — Ольми. Вкусно хрустит большим сочным яблоком, дразнясь, время от времени показывает ему розовый язычок. Совсем как обычная девушка.
— Это ты?
— Вкусные у вас плоды. У нас подобных нет.
— Ты молока попробуй — вот где сладость истинная.
Налила себе из большой крынки, глотнула, носик сморщила:
— Фу!
— Это с непривычки. А по мне — вкусно!
Снова глотнула, распробовала. Потом назад чуть откинулась, на ладошки оперлась, голову запрокинула в венке из трав полевых, улыбается, лукаво косится.
— Что?
— Ничего. Просто не думала, что всё таким может быть. Мне нравится. И ты не сердишься…