В Петровске я потолкался на базаре, соображая, что сказать дома. И когда увидел маму, поливавшую фикус, весело крикнул:
— Здравия желаю! А вот и я прибыл! Не получилось ничего: в техникум уже не принимают. Набор окончен. Всё.
Мама поцеловала меня, засуетилась.
— Переоденься и вымойся скорей. Господи, на кого ты похож. Трубочист ты мой!
— Сейчас, — сказал я, убежал в сарай, чтоб не расплакаться при маме…
Я успокоился. На Новый год Нина приезжала в Петровск. Видел её. Она шла навстречу мне по другой стороне улицы. Она была в мягких белых валеночках, голова покрыта белым пуховым платком. Я издали узнал её. Она видела меня, я в этом убеждён, но не повернула головы. Я усмехнулся. Она шла, шла. Свернула за угол, хотя, как мне кажется, ей надо было прямо. Она свернула к мосту, а что там делать зимой?
Я подрос, посерьёзнел без всякого желания стать таким. Слежу за своей одеждой. Вовсе не для кого-то или чего-то. Просто приятно, когда воротничок рубашки чист. Волосы подстрижены, лежат аккуратно.
— Он повзрослел, правда, мам? — сказала однажды сестра. — Я стала чувствовать, что у меня есть брат.
Я усмехнулся.
— Вот только усмехаешься ты ехидно, — сказала сестра, — думаешь, это красиво?
— Никогда не может быть красивым то, что ты хочешь сделать красивым, — сказал я. — Красиво лишь то, что само по себе красиво.
Откидываюсь на спинку стула. С удовольствием обдумываю сказанное. Вылетело оно как-то неожиданно. Вычитал это я где-то или сам сообразил так?
— И вообще не к месту твоя заумность, — сказала Дина. Провела мелком по материи, расстеленной на столе. Взяла ножницы. Она что-то шьёт себе. Мама штопает носки. Отец отдыхает в спальне без огня. Лёжа он никогда не читает. На столе его ждут газеты.
— Почему же? — говорю я, беру газету.
— Потому что оканчивается на «у». Я тебе об одном, ты абсолютно о другом.
— Не понимаю тебя. О чём же ты говоришь и о чём я? Мы говорим о том, что красиво.
— Мама, ты слышала, про что мы говорим? — приглашает Дина маму в судьи.
— Нет! О чём?
— Ах, ну его! С ним свяжись, он до смерти не отстанет!
— Разве я к тебе пристаю? — говорю я. — Ты начала разговор. Ты сказала, что я усмехаюсь ехидно и что это некрасиво. Во-первых, я не знаю, как это ехидно усмехаться. Раз. И я сказал, что красивым…
— Отстань, отстань ты! — говорит сестра. — Иди уже в кино. Начало восьмого.
Такие словесные перепалки ведём с сестрой часто. Она выросла, стала для меня роднёй, чем прежде. Помню, мы ссорились, и довольно крепко. Теперь ничего подобного нет.
— Хотела бы я быть мальчишкой, — скажет она.