Эта операция ничем не отличалась от остальных, но уж что-то больно она затянулась. Австрийцы долго не могли выбить русских с Мавошенской высоты, а когда выбили, то направили на них такую военную мощь, что, кажется, такое долгое отступление было чудом со стороны русской армии. До окопов оставалось меньше километра, когда вдруг что-то прожужжало у уха Зеркалова и взорвалось совсем рядом. Ноги подкосились и все тело перестало слушаться голову. Через мгновение стало очень больно, больно до шока, до слез. Зеркалов всеми силами старался не потерять сознание и из последних сил крикнул: «Врача! Осколочное ранен..» далее он ничего не смог сделать и отключился. И тьма накрыла горизонт.
…
– Ну куда, решил, Вадим? – уже серьезно спросил у сына Михаил Алексеевич на третий день его пребывания в имении.
– В Петербург, папенька, я поступать буду и учиться в Военной Академии. – твердо сказал Вадим, ожидая любые возражения со стороны отца.
– Неужто в Петербург? Так лямку тянуть охота? Это ты, брат, глупости затеял. В Москву поедешь, на медика выучишься и там в Москве и останешься, а нет, так я тебя самым главным врачом у нас устрою. Губернатор лечиться будет, состояние сколотишь, и я спокоен буду.
– Нет, папенька, я твердо решил, в Петербург. Еще вчера сомневался, а сегодня сон увидел, как наяву, будто бы, война идет, а я нужен солдатам, и, знаешь, бегаю, снаряды рвутся, а я помогаю страждущим. И так меня это задело, что решил, в военную академию пойду, образование там недурное, еще вопрос, где лучше-то, и потом врачом в армии буду. И ты, как не отговаривай, решения своего не переменю. – Закончил Вадим с придыханием. Видно было, что сам он очень нервничал, говорить, меж тем, старался спокойно и размеренно, не сбиваясь.
– Да ты в своем ли уме? В армию он пойдет! Неблагодарный! А коли война? Коли опять с японцами воевать придется?! Или не знаешь, как сейчас наша армия воюет? Чтоб тебя на мясо пустили? Не позволю и точка!
– Папенька, при всем моем уважении к Вам, я решил и буду врачом полковым, будь то война или мир. Кто помогать будет раненным, если война? Кто вены шить будет? Сами говорили, армия сейчас какова, так вот и исправлять надо, один человек еще знаете, что сделать может! Один в поле – воин. Я не идеалист, и только я знаю, что могу. И винтовку держать могу, и корпий наложить смогу.
– Строем шагать?!
– И строем шагать тоже. Не горячитесь, папенька. Я решил. А японской воны не будет боле, … как бы пострашнее чего не было. – совсем тихо закончил Вадим.
– Воля твоя, сын. В Москве ты будешь человеком большим, ты таких дел сможешь устроить, премию получать будешь сотнями, полный пенсион, врач столичный! А так в чине унтерском отправят в Сибирские губернии, и будешь солдат от плоскостопия лечить.