– Ли Бао. Ты принес мне утреннюю росу. Она чиста?
– Чиста, как юная и скромная целомудренная дева, только вышедшая в свет.
– Ты ничего не добавлял сюда? Ты знаешь, что я отсеку от тебя по частям каждый цунь твоей кожи, если вздумаешь обмануть меня.
– Знаю, мой император. Я лишь верно исполнял Ваши указания, это чистейшая утренняя роса, которая сделает Вас еще более бодрым и еще более готовым для великих дел управления Империей Хань.
Император велел Ли Бао ступать, а сам взял золотую чащу обеими руками и причастился утренней росы. Чуть прохладная влага из металлической чаши мягко обтекла горло. Император пил медленно, он старался не пропустить ни одного момента насыщения энергией, которая обещала даровать ему бессмертие – последнего, чего так желал император, у которого было все. Он верил. Он верил как младенец. Он верил и чувствовал, как энергия утренней росы, собранная со всей Империи: с северных земель, где прошли и пройдут еще великие битвы, где высится Великая стена, с юга страны, где бесконечные рисовые поля зеленеют до самого горизонта, с пустынь запада, где ветер гонит пески от края земли до края, и конечно с востока, великого Востока Империи, где мудрецы из древнего города Лоян пишут свои книги, где солнце уже взошло над горизонтом, и дальше с востока, где бушует Великое Желтое море, – со всей империи была собрана эта влага лично для него, великого императора Воинственного Предка из величайшей династии Хань. Император верил. Великий император не мог не верить.
Закат
Был последний закат. Но солнце еще светило ярко, высоко над горизонтом, оно уверенно катилось за его дальнюю недостижимую линию. На пороге дома сидел ученый и думал о решении бесконечно сложной задачи расчета тригонометрических парабол небесных светил. Надо было успеть провести подготовительные расчеты до заката, заготовить инструмент для того, чтобы не пропустить момент наступления ночи. Ему было 75 лет и за свою жизнь он сделал больше, чем сделали все до него, и больше, чем сделают люди на протяжении следующих двух с половиной тысяч лет. Он уже давно знал, что истины нет, что мир эфемерен и подчиняется законам, которые не суждено понять ни одному смертному человеку во всем мире. В отличие от своего двоюродного брата, царя, уверенного в силе оружия и политики, он был уверен только в том, что все, чем он занимался всю свою жизнь, не будет бессмысленно.
Он жил в последнюю эпоху самого великого времени человечества и знал больше, чем можно было себе представить. Он был знаком со светилами науки и философии, он помнил царей, диктаторов, тиранов и демократов и знал, что такое ход истории. Он посвятил свою жизнь гораздо более значимому делу. Он знал, что имя его брата навсегда забудется, как забылось имя его деда, царя, и его деда, и многих сотен других людей, ставших властителями. Его же будут помнить всегда.