На ночь вместо Ларисы заступила Женя, вечерница мединститута. С книжкой не сидит – книжки-учебники оставляет на ночь, а обходит свои палаты. До двенадцатой не дошла, Майя ее перехватила.
О Варваре Фоминичне Лариса, ясное дело, передать забыла, не там у нее мысли. Женя объяснила: в мужском отделении сердечный приступ, Людмила Семеновна (дежурный врач) уже целый час не может его снять.
– Как только поднимется, я ей скажу. – И попросила: – Захвати своим «коньячок». – «Коньячком» шутливо называлась коричневая настойка валерьяны с пустырником, разносимая в пластмассовых стопочках три раза в день каждому больному. Для успокоения нервов и хорошего сна.
Майя отнесла в палату стопочки и потом только пошла в столовую. Без аппетита пожевала остывшую рыбу.
Oт беготни и суеты она устала, и голова напомнила о себе легким неприятным кружением. «И правда, чересчур много прыгаю, – укорила себя, укладываясь в постель. – Наделаю еще делов».
И только сейчас сообразила, что за весь день ни разу не вспомнила об институте. Надо же!..
В воскресенье перед самым обедом неожиданно явилась Виктория, Майя ее не ждала, увидела издали, когда она входила в отделение, и в сестринском порыве устремилась к ней навстречу. Однако на полпути, под Викиным, не предвещающим добра взглядом, замедлила шаги. Сердце упало, – кто-то первым точно выразил ощущение, когда внезапно и еще неизвестно отчего становится страшно и сердце прямо-таки проваливается в пустоту, как в воздушную яму при полете.
– Твое счастье, – сказала Вика без предисловий и таким тоном, при котором слово «счастье» было по меньшей мере неуместно, – повезло тебе.
– В чем это мне повезло? – приободрилась Майя: ясно теперь, что дома ничего не стряслось.
– Что у вас на Мантулинской вчера вечером почту я вынимала.
– В чем же мое счастье? – подивилась Майя.
– А в том, что не маме с папой, а мне попали в руки твои документы из института. С выпиской из приказа об отчислении.
Понятно. Случилось. Так долго это не случалось, что возникла иллюзия – и не случится никогда.
«Подождать не могли, пока сама заберу».
Все-таки невозможно снести, когда так тебя презирают! Майя почти закричала на Вику (сдерживало, что не одни они здесь):
– Что ты на меня уставилась?! Ну отчислили, ну двоечница, не справилась, не захотела, не смогла, петлю мне теперь на шею, что ли? Ты хорошая, я плохая, всем давно известно... – Майя запнулась и умолкла.
– Ты хоть о родителях думала, когда не справлялась, не хотела, не могла? О матери?
– При чем тут мама? Она, что ли, должна была стать инженером, радиоэлектронщиком? Сама бы попробовала...