Аркадий Валерьянович отнесся, однако, с пониманием.
– Хорошо вы сказали. – И добавил с грустной усмешкой: – Только число инфарктников среди врачей подскочило бы... А сказали все равно хорошо.
От похвалы Майя смутилась еще сильней. Свернула разговор:
– Зайдите к нам. Посмотрите Тамару Георгиевну.
– Непременно, – пообещал он. – Сначала в девятую, потом позвоню в аптеку насчет лекарства и приду. – Он дружески сжал Майину руку пониже плеча. – Послушайте меня, правда: бросайте технику, поступайте в медицинский!
– Легко сказать – поступайте, – полыценно сказала она. – Иные туда по три года подряд поступают, поступить не могут.
– А вы поступите. Хотите, я помогу вам подготовиться? – Он прямо-таки загорелся сделать из Майи врача.
– Спасибо, – шутливо поклонилась Майя.
Словно решилось неразрешимое: забирает документы из своего института...
А их и забирать ниоткуда не надо. Лежат дома, припрятанные Викой подальше от родительских глаз.
Мать опоздала минут на пятнадцать, Майя забеспокоилась, как бы опять не прозевала Анну Давыдовну. Есть у врачихи такое свойство: вот она здесь, глядишь, уже нету.
Майя вышла встречать на площадку. Идет. Ковыляет на отекших ногах. Третий этаж без лифта. Каждый этаж – два современных. Из-под волос на лоб стекают капельки пота.
– Как назло, двадцать минут прождала троллейбуса, – первые ее слова. – Здесь она?
– Пока здесь.
Отпросилась с работы. Торопилась. Ждала на морозе троллейбуса. Пыхтя, влезла на высокую ступеньку. И все ради того, чтобы Майя лишнего дня не провела в больнице.
Когда долго живешь среди чужих людей, пусть и привык к ним и даже привязался, все равно начинаешь больше любить мать. И других близких родственников. Какие они ни есть. Потом опять вечно будут торчать перед глазами – и превратятся снова в неизбежность (а не в необходимость). Но это будет потом. Сейчас Майя участливо укоряет мать:
– Зачем так бежала? Разве можно тебе?
– Главное, что не опоздала, – бодро говорит мать. – Ты иди, я без тебя с ней поговорю.
Майя, однако, удаляется ровно настолько, чтобы не быть на виду, но разговор слышать.
Мать же занимает выгодную позицию возле ординаторской – никак Анна Давыдовна не сможет мимо проскочить.
Выходит Анна Давыдовна из ординаторской стремительно. Мать прямым ходом к ней, излагает свою просьбу. Врачиха останавливается в позе бегуна на старте: одна нога впереди, слегка согнута, торс наклонен, вся в застывшем порыве. Выпрямилась, чтобы более веско ее слова прозвучали.
– Мне некогда, – доносится до Майи. – В двенадцать сорок у меня конференция. – Стучит по часикам на руке, – Когда выписывать больных, мы знаем сами, родственники нам для этого не нужны.