Мать ради такого случая, как благополучное возвращение дочки из больницы, взяла на работе день за свой счет. У Вики в пятницу занятия всего лишь в двух группах, смогла к двенадцати освободиться. Сашеньку не водили в детский сад, он ночевал на Мантулинской, вместе с прабабкой. Отец утром уехал в главк, обещал – и обещание сдержал – изловчиться так, чтобы не возвращаться на свой стройобъект, а к трем быть дома.
...Стол праздничный, погода ему под стать, семья (кроме Юрия) в сборе, но большого веселья нет. Никакого, если уж совсем по правде, нет веселья.
Все могло быть иначе, если бы мать, перед тем как ехать в больницу с приготовленным для Анны Давыдовны букетом красных гвоздик, не полезла в бельевой ящик серванта за чистым кухонным полотенцем и каким-то непостижимым образом не нащупала под толщей скатертей, салфеток и полотенец, на самом дне ящика, загадочный пакет. Ввиду того, что пакет был вскрыт, не было причин не поинтересоваться его содержимым. И увидеть выписку из приказа об отчислении из института студентки второго курса... факультета... потока... группы... Майи Алексеевны Пушкаревой за академическую неуспеваемость.
Поделиться потрясшим ее открытием со свекровью, которая одна, не считая Сашеньки, была в этот момент дома, у нее недостало духа. А зря. Бабушка наверняка, если бы и не успокоила (это задача сверх человеческих сил), сумела бы придать событию меньше драматизма. «И чего ты с ума сходишь? – сказала бы бабушка. – В другой институт поступит. Ей небось только девятнадцать. Вся жизнь впереди. Раз ей там не нравится, зачем через силу учиться? Будет здоровье – остальное наживем». Все это бабушка вообще-то сказала, но уже позже, когда семья сидела за нарядным обильным столом и вяло жевала салаты, пироги и знаменитое бабушкино фирменное жаркое. Лишь несмышленый Сашенька не потерял вкуса к еде, и Вике то и дело приходилось наполнять мгновенно опустошаемые им тарелки. Сашенька был из тех редких детей, которые, не отличаясь обжорством, едят без капризов все, что дадут.
Из-за того, что бабушка, не введенная в курс дела, ничего этого не могла своевременно сказать, мать приехала в больницу раскаленная докрасна. Негодованием, скорбью, отчаяньем, разочарованием. Дочка оказалась вруньей, обманщицей, лентяйкой... Никогда она от нее этого не ожидала... вот она, благодарность... все для нее делали... Отец весь отпуск посвятил, готовил ее в институт... за хлебом сходить никогда не допросишься... Как матери удалось донести весь этот поток слов до больницы!.. Донесла. И, едва переступив порог палаты, где Майя с нетерпением ее, родную мать, ждала, вылила ей на голову кипящую лаву. Никого не видя, никого не стесняясь. В праведном гневе.