— А я сейчас, мама, и не понимаю, — Поля через силу улыбнулась, — как без любви можно вообще замуж идти? Раньше понимала, а теперь — нет. Я вот без Борьки жизни себе не представляю, и то у меня все внутри переворачивается, а если чувств нет никаких, то тогда что? В загс, как на эшафот, что ли?
Мать легко провела пуховкой по ее щекам и усмехнулась:
— Это в тебе свадебный максимализм бушует! Выходят люди без любви — и ничего, живут. Кстати, порой получше пылко влюбленных. Ты вот о чем не забывай: деньги в семейной жизни — вещь не последняя. Страсть ваша безумная пройдет, постель приестся — это все нормально, это процесс естественный. А что останется? Уважение друг к другу, привычка, ну и какой-то там бытовой комфорт… Вот у Татьяны Леонидовны дочь без всякой любви вышла за какого-то армянина и через полгода просто расцвела. И шуба у нее — не шуба, и платье — не платье, и кольцо — не кольцо — сказка! Она, по-моему, по дому и не делает ничего — все домработница. А духи у нее всегда какие? А причесочка?..
Поля, не отрываясь, наблюдала в зеркале за тем, как лицо ее из нервически-бледного постепенно становится кукольно-фарфоровым. Мамины руки были умелыми и ласковыми, от нее привычно и успокаивающе пахло «Магией ночи». Нет, мать, пожалуй, не осуждала ее за то, что она выходит замуж за нищего студента, но все же…
— Знаешь, мам, — она убрала от виска прядь волос, подставляя пуховке правую щеку, — вот чего я точно никогда не пойму, так это как можно жить с человеком исключительно из-за денег. Ну хочется мне, допустим, иметь шикарное платье, красивую обувь, косметику там какую-нибудь обалденную — так это для чего? Для того, чтобы выглядеть хорошо и нравиться любимому человеку! А просто так, шмотки ради шмоток — это же чушь какая-то… Да и потом, это же не удовольствие, это же кара Господня — каждый день видеть рядом с собой мужчину, к которому совсем не испытываешь желания броситься на шею!
— А к Борису ты, значит, такое желание испытываешь? — миролюбиво подытожила мама.
— А к Борису испытываю.
— Ну вот и славно. Давай надевать платье.
Платье, атласное, с лифом, расшитым мелким бисером, и нежными кружевными вставками по подолу, лежало на широкой родительской кровати. Рядом, распластавшись по спинке стула, как гигантская медуза, висела ажурная фата. И только когда Поля надела на себя все это великолепие, застегнула на спине длинную «молнию», расправила легкое кружево по волосам, то наконец почувствовала, что все происходит в действительности. Из зеркала на нее взглянула невеста с изумленно-счастливыми глазами и темно-розовыми губами, приоткрытыми, как для поцелуя…