Под сводами бальной залы, переполненной гостями, вдруг раздались гневные выкрики, напоминавшие скорее клекот пойманного в силки орла, чем женский голос. Их не заглушили ни поспешно закрываемые двери, ни мелодичные звуки струнного оркестра. Однако выкрики постепенно удалялись в глубь дворца, становясь все менее слышными, — через анфиладу блестящих, пышно украшенных залов стремительно уходила роскошно одетая императрица, охваченная неудержимой яростью. По стенам скользила ее тень, отбрасываемая светом свечей в настенных канделябрах.
— Чтобы этого никогда больше не было! Никогда! — кричала она, потрясая в воздухе стиснутыми кулаками.
Старые лакеи, видя ее приближение, заранее прятались по углам, молодые и менее умудренные жизнью слуги едва успевали укрыться за раскрытыми створками дверей или прижимались в испуге к стенам альковов, чтобы не попасть на глаза разгневанной властительнице дворца. В гневе она могла сорвать злость на ком угодно — ударить, оттаскать за волосы, даже сильно избить, как это случилось с одной из ее фрейлин.
Императрица Елизавета, могущественная царица России, подошла к своим личным апартаментам. Гвардейцы, стоявшие на часах при входе в ее покои, распахнули перед императрицей двери. Войдя к себе, она устремилась к столику, на котором стояли графин с вином и пара бокалов. Схватив графин, она дрожащими руками налила бокал вина и выпила его большими глотками, нервно расхаживая взад и вперед по своим роскошно обставленным покоям. Елизавета пила жадно, бокал за бокалом, пытаясь залить вином свою ярость, пока не выпила весь графин. Как обычно, она расплескала вино, и оно залило ее платье, но для нее это не имело значения, она никогда не надевала одно и то же платье два раза.
Фигура Елизаветы с ярко блестевшими в темных волосах бриллиантами отражалась во множестве зеркал, украшавших стены комнаты. Против обыкновения сегодня императрица не стала пудрить волосы, а перед балом покрасила их в черный цвет. Для своих сорока лет она выглядела прекрасно, немного располневшая, но по-прежнему привлекательная: красивое округлое лицо, пышная грудь, высокий чистый лоб, а под плавно изогнутыми бровями блестели удивительного фиалкового оттенка темно-синие глаза. Те, кто видел ее в первый раз, всегда очаровывались ее обманчивой внешностью; долетавшие до них дворцовые слухи, согласно которым императрица считалась злобной, недалекой, мелочной, тщеславной, скупой и порой жестокой, казались им просто нелепыми. Однако после краткого пребывания при дворе они с горечью убеждались в их справедливости.
