— Наварро! Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь очень странно. Может, мне стоит еще раз посмотреть твою рану? — Джесс встала на колени рядом с ним.
Наварро сидел спокойно и молча, пока она разматывала бинт и осматривала синяк и рваную рану. Ему хотелось, чтобы она прикасалась к нему. Ее прикосновения были нежными. Наварро закрыл глаза и представлял, как она трудится над ним. Он услышал, как Джесс дотянулась до седельной сумки. От нее пахло свежестью и чистотой. Он понял, что она переоделась этой ночью. Наварро заметил, что одежда уже не сидит на ней так мешковато, как раньше. Он чувствовал целительное прикосновение ее пальцев. Девушка осторожно смазала его рану каким-то средством и снова забинтовала ее.
Джесс присела на корточки и посмотрела на Наварро. Казалось, он заснул. Вспомнив о том, как она разглядывала его прошлой ночью, Джесс покраснела. Непонятно почему ее охватила дрожь. Ей казалось, что рядом с ней горит жаркий огонь. Ее колени касались его бедра, она ощущала его тепло. Девушка не могла понять, почему прикосновение ее плоти, заключенной в одежду, к его плоти вызывает в ней возбуждение. Она знала, что может отодвинуться, но ей не хотелось этого делать. Джесс сказала себе, что такое поведение опасно и просто безумно.
— Так лучше? — наконец спросила она.
Наварро открыл свои зеленоватые глаза.
— Ага.
Когда Джесс начала вставать, он схватил ее руки и поднес к своему лицу. Джесс наблюдала за тем, как он рассматривает ее ладони.
— Натруженные руки. Нежные и добрые, — пробормотал он. — Спасибо, Джесси, — добавил Наварро и отпустил ее так резко, будто прикоснулся к огню.
Джесс почувствовала себя немного напряженно в этой незнакомой ей ситуации. Она была одна рядом с красивым мужчиной. Его прикосновения вызывали в ней бурю незнакомых эмоций. Бабушка всегда говорила ей, что нельзя дразнить мужчину тем, что не можешь ему дать. Джесс мало знала о таинственном характере незнакомца и ничего не знала о его прошлом. Наварро мог быть опасен. Но эта опасность не имела ничего общего с ее физическим состоянием. Ей казалось, что ее бьет лихорадка, ее тело пронизывали неведомые волны. Джесс не знала, что надо говорить, как себя вести. Судя по выражению лица Наварро, он тоже не знал, что ему делать. Но, похоже, у них были одинаковые желания, один и тот же голод толкал их друг к другу.
Джесс не могла винить мужчину в том, что он испытывал возбуждение. Они были уже взрослыми. Они были одни в таком месте, которое больше походило на романтический остров любви, чем на дикую пустыню. Хотя Джесс считала себя некрасивой, но знала, что хорошенькая. Неважно, что она одета как мужчина. У нее женская фигура. Бабушка говорила ей, что иногда мужчине надо совсем немного, чтобы достичь пика возбуждения. Ей было интересно, желал ли ее Наварро, но она одернула себя при этой нехорошей мысли.