— Если это и так, то никто этого не показывает. Может быть, это связано с тем, что в один прекрасный день они будут работать на меня. Мы вместе ухаживаем за скотом, лечим больных животных, чиним изгороди, клеймим быков, все это мы делаем плечом к плечу. Может быть, я заставляю их слишком много работать, чтобы у них оставались силы смотреть на меня, как на женщину. Мне все равно, главное, работе это не мешает.
— Как же они могут не смотреть на тебя, не думать о тебе?
Джесс уставилась в полупустую тарелку.
— Когда я в мужской одежде, по уши в грязи, думаю, они забывают, что я девушка. Я же провела тебя и других в городе. Я не слишком женственна.
— Откуда у тебя такая бредовая мысль?
Джесс посмотрела на Наварро. Его голос прозвучал сердито.
— Из опыта прошлого и из зеркала.
— И то, и другое лгут. В городе ты смогла всех одурачить потому, что очень умная и хотела, чтобы тебя не узнали. Если ты захочешь изобразить женщину, у тебя это получится лучше, чем у многих. Ты считаешь себя сыном твоего отца потому, что от тебя ждут этого. Ты знаешь все, кроме того, чего ты на самом деле хочешь. Чего ты хочешь, Джесси, а не твоя семья, твое чувство долга?
— Моя сестра очень красива, она настоящая леди. Никто никогда не забывает, что она или бабушка — женщины. Я — другое дело.
— Это происходит потому, что ты сама об этом забываешь.
— Наварро, трудно одновременно быть и работником на ранчо, и женщиной.
— Трудно быть одновременно и сыном и дочерью.
— А ты откуда знаешь? — вспыхнула Джесси, ощутив, что начинает злиться.
— Из твоих рассказов. Все только ради твоей семьи. Ты готова пожертвовать всем ради них. А чем ты готова пожертвовать ради себя самой?
Его последний вопрос застал ее врасплох. Джесс не знала, что ответить.
— У меня есть все, что мне нужно: хорошая семья, дом, они тоже готовы ради меня на все.
— Даже твоя сестра? Джесси, она может отдать свою жизнь ради тебя? Сделает ли она все ради защиты семьи и дома? А твой брат? Бабушка? Твой отец? А может, они просто сдадутся, если обстоятельства окажутся сильнее их?
Джесс поняла, что он говорит серьезно. Она спросила себя, что сделали бы другие ее родственники под угрозой смерти.
— Мэри Луиза сдалась бы, а Том, бабушка и папа нет. Я тоже нет.
— Если твой отец так тебя любит, то почему он рискует твоей жизнью?
— Это не он, это я. Твои рассуждения о семье и доме очень циничны.
— У меня нет ни того, ни другого, и откуда мне знать, что это такое? Я хочу понять, что тобой движет, прежде чем мы приедем туда.
— Любовь, гордость, честь, жажда мира. Наварро, об этих понятиях ты знаешь?