Том бросился к мешку и только что не вывернул его наизнанку — бесполезно, кроссовок не было. Он опустился на мешок, подтянул ноги к груди и обхватил руками колени.
— Думай. Думай, думай, думай.
Он в горах. Густой сосновый лес обступал его со всех сторон. На западе — там утреннее небо было темнее — высились укрытые снежными шапками пики гор. Казалось, протяни руку и потрогай. Многие из жителей Колорадо узнали бы этот вид и определились со своим местонахождением. Но не Том.
Будь на его месте более опытный турист, вид ближайших сосен, низкорослых и чахлых, подсказал бы, что он находится на довольно-таки внушительной высоте. Но Том не был опытным туристом.
Что же это за место? Куда его занесло?
Он не знал. Его могло занести куда угодно, от Кортеса до Стимбоут-Спрингс. Даже в Вайоминг. Даже в Юту.
Он снова попытался вспомнить прошлую ночь.
Ничего. Пустота. Провал.
Черт!
Том вскочил, подбежал к сетке, посмотрел вверх. Такое же ограждение было и в тюрьме, и его нисколько не удивил бы вид проходящих поверху бесконечных витков острой как бритва колючей проволоки. Но здесь колючей проволоки не было. Обычная ограда.
И кто же с ним так пошутил?
Он позволил себе невеселую улыбку и протянул руку, чтобы попытаться вскарабкаться на ограду.
— Я бы этого не делал, — прозвучал неестественно громкий голос.
Том замер, затем резко развернулся на триста шестьдесят градусов, рассчитывая увидеть говорившего. Никого. Он судорожно вздохнул и более внимательно всмотрелся в окружающий лес. Ничего.
Том снова протянул руку.
— Я бы не…
Он свалился на землю, парализованный ударом электрического тока, словно прошившего все тело. Подошвы ног вспыхнули, будто их подожгли.
На внутренней стороне штанины расползалось темное пятно, но прошло еще секунд десять, прежде чем он ощутил стекающую по коже теплую влагу.
— В следующий раз будь внимательнее к моим предложениям. Я не даю их просто так. А пока держись подальше от забора. Прикасаться к нему больно и неприятно. Полагаю, ты это уже понял?
Том откатился от ограждения. Голос принадлежал мужчине. Никаких ассоциаций он, однако, не вызывал.
— Кто ты такой?
— Меня не удивляет, что ты не знаешь меня. Тебе ведь почти не приходилось сталкиваться с такими, как я.
— Что? Ты мой тюремщик. А о тюремщиках я знаю все.
— Нет, Том. Я — твоя совесть. А о совести ты ни черта не знаешь.
Ему стало вдруг не по себе.
— Где ты?
— Я здесь. Где ты?
— Пошел ты! Что собираешься делать со мной? Как я сюда попал? Какого хрена тебе надо?
— Я отвечу на пару твоих вопросов. Как ты попал сюда? Я усыпил тебя и привез сюда. Чего я хочу? Удовлетворения. И хватит, никаких больше вопросов. И никаких ответов.