Некоторое время ей пришлось снова приходить в себя. Неподвижная как статуя, она и стояла на месте статуи, на бугристом возвышении, одновременно пульсировавшем, как кровеносный сосуд, и металлически–твёрдом.
Вернувшись в сознание, Ликка спрыгнула на прозрачный бездонно–чёрный пол залы и зашагала к трону Адской Власти – так же спокойно, как шла бы к молитвенной келье в Обители Вне Времён.
— Добро пожаловать домой, — печально сказал ей Змей.
Здесь он, в отличие от неё, почти не мог передвигаться. Ниже талии его человекоподобное тело переходило в хвост. Поначалу стройный, с голубоватой платиновой чешуёй на спине и боках, с нежным розовым животом, этот хвост постепенно становился всё толще, чешуя на нём – всё грубее, он уходил к стене тронной залы, и в двенадцать громадных витков спускался по стенам этого уровня Ада.
Слабые огоньки вспыхивали повсюду: в мрачном воздухе, в сгустившейся тьме под копытами. Души грешников, совершавших злодеяния из‑за потакания своим страстям. Ликка отмахнулась от особенно назойливой души.
— Ты слишком хороша для этого места, — сказал ей Змей.
— Это мой дом.
— Ты светишься здесь, как лестница Нисхождения.
— Даже в этом облике?
— Особенно в этом. Уж поверь мне. Ведь ты моя часть. Во всяком случае, когда‑то была ею. Полагаю, мне уже не удастся абсорбировать тебя, если мне вдруг придёт такая дикая мысль. Я не собираюсь проверять. Я рад, что ты была именно моей частью.
Он приподнялся и скользнул ей навстречу. Ликка смотрела на него, отчего‑то остро чувствуя, что здесь у неё нет имитации дыхания и сердцебиения. Ей нравилась её поддельная физиология. Ей этого не хватало.
Змей бережно взял её за плечи. Его тонкие белые руки с чередой звенящих браслетов были столь же твёрдыми и безжизненными, как алое тело Ликки. Прекрасное лицо приблизилось к её лицу, и он поцеловал её в губы, не то благословляя, не то стремясь получить благословение. Чуть отстранившись, он обнял её щёки ладонями. Тёмный взгляд Властителя охватил Ликку целиком. Он любовался ею, или искал что‑то в ней, или то и другое сразу.
— Я не думал, что ты вернёшься. Ты стала настолько… выше.
— Ты искушаешь меня предаться гордыне, — ответила Ликка, усмехнувшись. – Никто не чист. Никто не выше других. Мы будем выполнять свои обязанности до тех пор, пока Она не придёт за нами. Тот, кто попытается освободиться сейчас, когда Нисхождение ещё не совершилось, неизбежно упадёт. И падение его будет страшным.
— Ты утешительница, — прошелестел Змей. – Я почти отчаялся. Я думаю, что никогда не заслужу свободы.