Кто повторит слова любви
Несчастным, падшим, маловерным?
Кто им, в пылу нелицемерном,
Подымет взоры от земли?!
Туманный день, больной и хмурый,
Как скорбный склад его ума,
Весь заслонен его фигурой...
И жизнь печальна, как тюрьма,
Куда вносил он утешенье...
Прими немое поклоненье
За жизнь страданья и заслуг,
Разбитых душ любимый друг!
Похороны Достоевского - настоящее общественное событие - были чем-то в таком размере дотоле невиданным. Полное отсутствие полицейских "мероприятий" - и полный порядок непрерывного громадного шествия, поддерживаемый цепью из учащихся, - трогательное пение многочисленных импровизированных хоров, воспитанники и воспитанницы средних учебных заведений, стоящие шпалерами на пути, - бесконечные венки с трогательными надписями, несомые особыми депутациями, - и свободно выливавшаяся из души торжественность настроения у участников и зрителей - придавали процессии величественный вид и незабвенный характер. Тут сказывались - единство идеи и общность потери, сплотившие самых разнообразных по своим взглядам, положению и деятельности людей. В то время когда гроб выносили из квартиры Достоевского, первая группа депутатов с венками была уже на Знаменской площади, на пути к Александро-Невской лавре. Шествие длинной и широкой лентой растянулось по Владимирской и Невскому, и грустная гармония всего происходившего ничем не была нарушена. Пред выносом между участниками депутаций раздавался листок с воспроизведением на нем автографа покойного, а первыми, взявшимися за ручки гроба, который всю дорогу затем несли, окруженные широкою гирляндою цветов, укрепленных на шестах, постоянно сменявшиеся желающие, - были Пальм и Плещеев, за тридцать два года перед тем вместе с усопшим возведенные на эшафот на Семеновском плацу для выслушания приговора по делу Петрашевского. В день похорон вышел первый номер "Дневника писателя" за 1881 год, начинавшийся словами: "Господи, неужели и я, после трех лет молчания, выступлю, в возобновленном "Дневнике" моем..." Этот номер был последним словом Достоевского русскому обществу. Обычное у нас временное забвение не коснулось Достоевского. О нем не пришлось напоминать. Интерес к его трудам и взглядам не ослабел, - они, напротив, стали все больше и больше привлекать к себе вдумчивость критиков и мыслителей - и отзывчивость работников в области изучения острых проявлений душевной жизни. Быть может, не далеко время, когда у нас образуется особое литературное общество имени Достоевского, подобно недавно еще существовавшему Пушкинскому и ныне действующим Толстовскому и Тургеневскому. Примечания (1) Достаточно упомянуть, как сильно отразилось "Преступление и наказание" на приемах и содержании некоторых произведений Габриэля Д'Аннунцио и Поля Бурже, указать на критические отзывы Вогюэ, на разбор его в социально-криминологических очерках Ферри, на лекциях французского судебного деятеля Аталена, говорящего своим слушателям: "Читайте, читайте Достоевского" и т. п. (Примеч. А. Ф. Кони.)