– Несовершенный мир. Ненадежный. Хрупкий… – Он смотрел вдаль, в темноту.
– Что там?
– Где?
– Впереди.
– Я не знаю. – Порыв ветра растрепал его волосы, качнул деревья, сбивая с их листьев нависшие капли дождя. И снова тишина. – Почему именно ты, Кристин?
– Что, почему именно я?
– Почему ты ничего не видишь в этих картинах? Почему они не властны над тобой?
– А ты?
– Я – это другое. Я родился здесь. Этот дом принадлежит мне так же, как я принадлежу ему.
– Это глупо.
– Может быть. – Он повернулся к ней, пытаясь встретиться взглядом.
– Уже поздно.
– Можешь остаться здесь. В этом доме много свободных комнат.
– Говоришь так, словно боишься меня.
– Я не знаю. – Он отпустил ее руку, запрокинул голову и посмотрел на небо.
– Эй! Я самая обыкновенная.
– Нет.
Кристин улыбнулась. Дом ждал ее. Мрачный, пропахший безумием дом. Ночь. Тишина. Большие часы размеренно тикают. Старый ковер съедает звуки шагов. Мягкая кровать слишком большая, чтобы спать на ней в одиночестве.
– Маккейн?
– Да?
– Можешь остаться, если хочешь.
Глаза. Взгляд. Порог. Он разделяет их.
– Дверь все еще открыта.
Ладонь. Тепло. Губы.
– Мы здесь одни.
– Тебя это смущает?
– Для меня это впервые.
Поцелуй. Рот. Язык. Складки одежды.
– Всего лишь секс.
– Мы покинули особняк в ту же ночь, а утром Эдгар оставил меня. Он не сказал ни слова. Просто ушел, пока я спала. – Выцветшие глаза старухи смотрели куда-то вдаль, словно она снова и снова проживала отрывки своей молодости, успев порядком устать от них, но не в силах проститься с ними.
– Но ведь ты не вернулась в Ричмонд, – нахмурилась Маргарет.
– Нет. Я искала его. Надеялась. – Старуха закрыла глаза. – Но все, что мне удалось, – это отыскать его могилу. Здесь, в Балтиморе. – Губы ее дрогнули. – Здесь я и осталась. Рядом с ним. Кто-то же должен приносить ему розы и коньяк ко дню рождения… – Она откинулась на спинку кресла, не собираясь продолжать. Лицо ее осунулось, утратив то немногое, что еще теплилось в нем от жизни. Казалось, что рассказ отнял у нее все оставшиеся силы.
Маргарет тронула Брендса за руку. Они вышли в сад. Был поздний вечер. Птицы смолкли, и лишь только сухой ветер шелестел листвой.
– Мне кажется, мы причинили ей боль, – сказала Маргарет. Брендс не ответил. Он думал о доме. Думал о художнике. Думал обо всем, что узнал в последние дни. – Вы с ним похожи.
– Кто?
– Ты и Эдгар.
Брендс вспомнил белого кролика. Вспомнил мормонов, вспомнил свое бегство.
– Я ни о чем не жалею.
– Ты ведь именно это и искал, да?
– Не знаю, но впервые в жизни мне кажется, что я на правильном пути. Моя судьба…