Искушение темным туманом дурманило разум. Уговаривай он Шарлотту чуть дольше, он мог бы лишить ее девственности и утолить собственную страсть в ее прекрасном теле. Он мог уничтожить остатки ее сдержанности губами, руками, пульсирующей плотью. Он мог наполнить ее тугим жаром. Он мог бы двигаться в ней энергично и быстро, вел бы к таким вершинам, что она лишилась бы чувств в лихорадке ощущений.
Его тело ныло, когда она достигла кульминации, орошая его влагой желания. Он обхватил ее ягодицы и смаковал дрожь наслаждения, которую она не могла подавить.
Гидеон сделал медленный вдох, надеясь утихомирить соблазн утолить в ней свой голод. Но мог лишь наблюдать, как Шарлотта медленно приходит в себя. Со вздохом сожаления он одернул ее ночную сорочку и халат, прикрывая плоть, и не мог дождаться, когда наконец овладеет ею.
— Вот. — Он отвел руку. — Надеюсь, ты удовлетворена, что я не нарушил правил приличия.
Шарлотта улыбнулась, ее голубые глаза затуманились.
— Ты получил то, за чем пришел? — тихо спросила она. — Ты всегда бродишь по ночам?
— Ты жалуешься на удовольствие, которое только что испытала, дорогая?
— Вовсе нет. Но это действительно все, чего ты хотел?
Он отвел глаза. Его челюсти сжались в решительном ответе.
— Гидеон, — прошептала Шарлотта с тревогой в голосе. — Только страсть привела тебя сюда?
Даже теперь она выбивала его из колеи нежной заботой, которую не пыталась скрыть. Это заставляло его страдать от желания, чувства вины и других коварных эмоций, которым он не готов противостоять. Но он не дрогнет и больше не откроет свое сердце боли. С него хватит. Шарлотта счастлива носить его имя и делить с ним постель, она не требует от него никаких других обещаний, которые он не намерен давать.
— Отвечая на твой предыдущий вопрос, скажу «да». — Гидеон не смотрел на нее. — Я брожу по ночам, но не в одиночестве.
— Разве это не отговорка?
Гидеон криво улыбнулся:
— Хорошо. Буду честным. Я боялся, что твой прежний воздыхатель создаст серьезные проблемы, посетив тебя ночью.
— Вряд ли мои братья позволили бы это.
— Но я здесь, — заметил Гидеон. — И я не видел у дверей стражи.
Он почувствовал, как ее ладонь легла на его руку. Он тосковал по ее прикосновению.
— Возможно, то, чему они стали свидетелями в театре, — прошептала она, — убедило их, что ты принял свою роль.