— Дайте мне билеты, я их раздам.
— Уже поздно этим заниматься.
— Люди могли бы прийти на второе отделение.
— Нет времени. — Импресарио почувствовал в предложении Барни завуалированную критику в свой адрес. — Бегать с билетами — напрасный труд. Я сделал все возможное.
— Я загляну в бары: вдруг бейсбольный матч оказался скучным?
— О'кей, поступайте как знаете. Билеты вам не понадобятся: после антракта я сам буду за билетера.
Покинув театр, Барни увидел с холма, что в городе тускло освещен только центр. Его обуревал альтруизм чистейшей воды, ночная спячка города не могла стать для него преградой. За углом мигала неоновая вывеска. Барни проник в темный бар. Лица посетителей, освещенные телеэкраном, казались лиловыми. Еще больше их делало похожими на призраки отсутствующее выражение на лицах. Они так скучали, что рядом с ними мгновенно становилось невмоготу. Однако в данный момент скука была Барни только на руку: телезрители превращались в перспективных клиентов. Он заказал пиво. Через минуту на него обратили внимание как на новичка. Он предложил всем бесплатно побывать на представлении в местном концертном зале.
— Точно, — подхватил парень в рабочей рубахе, — вы видели фотографию сексуальной милашки в сегодняшней газете?
— Ага, — согласился его сосед постарше.
Однако они не двинулись с места. Окажись она в этом баре, они бы с удовольствием, конечно, на нее поглазели. Им было гораздо удобнее бездельничать здесь.
Барни вышел, догадываясь, что ему следовало явиться сюда с билетами. Билеты — конкретный символ того, что они получают реальный товар за просто так. Он зашагал к следующему неоновому пятну в темном городском углу. В этом баре оказалось всего три пожилых посетителя. Монотонность жизни превратила их в ходячие трупы. Он спросил у них, проводятся ли в городе какие-нибудь собрания. Они посоветовали ему заглянуть в Христианское братство в пяти минутах ходьбы от бара. Барни колебался, стоит ли ему так удаляться от концертного зала. Решив, что приведет на концерт целую толпу, он заспешил к зданию Братства. Здание оказалось трехэтажным, темным и пустым. Единственным признаком жизни была надпись белой краской у двери: «Латиносы и ниггеры, убирайтесь вон!»
Ему навстречу вышел старик и сообщил:
— Здесь никого нет. Все отправились в Юнион-Сити на представление Страстей Господних.
— Спасибо.
Он кинулся назад. Преодолев четверть мили, вдруг понял, что заблудился. Потом по чистой случайности свернул на главную улицу, увидел в витрине магазина часы и обнаружил, что время вышло. Он перешел на бег. Впереди возникла темная глыба концертного зала. Он влетел туда через заднюю дверь. Кулисы освещала голая лампочка накаливания. Барни помчался по узкой лестнице вниз, в гримерную. По пути ему попался импресарио. Он сиял.