Когда у компании за центральным столом закончилась жидкость в кружках, перед ними встала проблема глобального масштаба: заказать ещё или идти выяснять отношения с нами? Серьёзный вопрос. Оба варианта имеют свои несомненные плюсы. К сожалению, победила не дешёвая выпивка, а жажда приключений. Жаль. Была определённая надежда, что алкаши упьются до состояния первой парочки и просто забудут про нас.
Самый франтовато одетый (по меркам наёмников или караванных охранников, разумеется, на придворного он точно не тянул), поднялся из-за стола и направился к нашему месту, а остальные пятеро, хоть и остались на месте, напряглись, готовясь вскочить в любой момент. Этого и следовало ожидать. Хорошо, хоть поесть уже успели (в смысле мы, а не они). Тем временем франт вышел на исходную позицию напротив нашего стола и заговорил:
— Что такие изысканные дамы делают в таком заведении совсем без охраны и достойной компании?
Он и его спутники замерли в ожидании ответа. Что интересно, явно не сомневались, что тот будет для них благожелательным. Похоже, этот франт считался в компании неотразимым кавалером, и его друзья были уверены в успехе. Подозреваю, выпитый алкоголь был тут совсем ни при чём, просто врождённая тупость. Если ты неотразим для трактирных шлюх, вовсе не означает, будто и для всего женского пола. Зал тоже притих. Посетители, скорей всего, так уверены не были, просто ждали бесплатного развлечения.
— Дамы ищут, какому бы уроду язык выдернуть, да морду набить, — ответил я. — И надо же, такое везение, урод сам подошёл первым.
— Я вообще-то разговариваю с женщинами, — со смесью насмешки и надменности произнёс франт.
— Естественно, — вставил я, не давая договорить, — с мужчиной тебе смелости не хватит. Даже вшестером на одного.
Вообще-то уже сказанного было больше чем достаточно, чтобы начать драку. Пятёрка, которой и повод-то не особо требовался, была готова, но франт, похоже, привык выигрывать и словесные баталии, поэтому не желал уступать:
— Если меня заинтересует мнение такого, как ты, то будь уверен, обязательно спрошу.
— Вот этим-то мы и отличаемся, — усмехнулся я.
— Чем же? — машинально спросил он, ставя себя в заведомо невыгодное положение.
— Потому что, если произойдёт невероятное и меня заинтересует мнение такого, как ты, я спрашивать всё равно не стану.
До оппонента, наконец, дошло, что он проиграл на поле, которое всегда считал своим. Это его, понятно, злило.
— Знаешь, что я сейчас сделаю? — угрожающе спросил он.
— Знаю! — радостно ответил я. — Свалишься на пол с разбитой мордой.