мог узнать за всю свою жизнь, выяснил, что это всего лишь копия, а оригинальную плиту перенесли в церковь Сан-Себастьяно-фуори-лемура,
[14] находившуюся в двух шагах отсюда и несколько лет назад полностью перестроенную. Таким образом, Филиппо вступил в два отпечатка ног такой грубой работы, что каждому дураку было ясно: это подделка, и даже если бы оригинал был в сто раз хуже копии (а хуже он не был), в этом не было бы никаких сомнений. Разумеется, никакого душевного трепета Филиппо испытывать не мог.
Возможно, – так он думал первые несколько дней – то, что его отослали именно сюда, а не куда-то еще, было знаком судьбы; В народе его церковь называли еще «церковью квовадис», поскольку бегущий из города Петр, повстречав Господа – якобы как раз в том месте, где сейчас находится церковь Филиппо, S спросил его: «Domine, quo vadis?»[15] А Иисус будто бы ответил – как подозревал Филиппо, навевающим тоску тоном: «Я иду в Рим, чтобы меня там опять распяли!» Domine, quo vadis? Господин, куда ты идешь? Куда ты идешь, Филиппо Каффарелли?…
Он опустил взгляд и понял, что уже переступил порог, очутившись прямо во вмятинах, предположительно оставленных самим Господом. В отличие от Петра, повернувшего назад после встречи с Иисусом, чтобы выполнить свое предназначение, у Филиппо по-прежнему не было никакой цели. Было ли место, на котором стояла церковь, святым или нет, – в любом случае просветления он так и не дождался. Он вошел в церковь, посмотрел на согбенные фигуры обремененных грехами прихожан – смиренных, желающих исповедаться – и опустился на скамью в исповедальне.
Что касается веры простых людей, то Филиппо вынужден был признать: прегрешения, просачивавшиеся во время исповеди через решетчатое окошко в его крохотную, ледяную и неудобную келью, были точно такими же, как и у высших чинов папской курии, только овечки Филиппо выглядели при этом менее элегантными. Избитые супруги (в случае с прелатами – избитые шлюхи), разумеется не получавшие в качестве компенсации никаких драгоценностей; мешочек с монетами, срезанный с пояса соседа, которому после этого события больше не на что было купить еды, чтобы накормить семью (в случае с епископами – добро соседней епархии, незаконно присвоенное вследствие подделки документов); изнасилование, содомия и развращение детей. У Филиппо уже не единожды возникала насущная потребность выбежать из исповедальни и освободить желудок от его содержимого, желательно прямо в фальшивые отпечатки ног Господа, а затем возопить: «Господи, обрати взор свой с небес и увидь: вот она, квинтэссенция христианства, то, чему ты позволил быть! А теперь попробуй пройти по этой блевотине, как Ты прошел по озеру Галилейскому!»