Она снова положила руку на раскрытые страницы Книги, на этот раз безо всяких последствий.
– Он пытался передать нам знание, снова и снова. Он потерпел неудачу из-за предрассудков и глупости людей. Я позабочусь о том, чтобы на сей раз его старания увенчались успехом.
Неожиданно черты ее лица осветила улыбка. Однако она не отразилась в ее усталых глазах. Это показалось Генриху жутким.
– Известна ли вам легенда о царе, который будет править тысячу лет, друг мой Геник? – тихо спросила Диана.
Генрих пожал плечами.
– «И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, – шептала она, – и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. Очи у него, как пламень огненный, и на голове Его много диадем. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Него Самого, Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».[17]
Она снова улыбнулась. У Генриха зашевелились волосы на затылке, когда он увидел, как на мгновение из ее глаз ушли непоколебимость и усталость и они чуть было не увлажнились. Генрих нервно сглотнул, ибо ему показалось, что на мгновение он успел увидеть в ней женщину, спрятавшуюся глубоко внутри, за раскрашенной в белый цвет оболочкой и надменной душой, которая однажды предстанет перед ним и перед всем светом: женщину, отчаянно пытавшуюся верить – в себя и свое предназначение. Это существо было настолько чуждо ему, что он испугался. В следующее мгновение мысль о побеге стала такой же нестерпимой, как когда-то в приемной во дворце Лобковичей, и он даже отступил на шаг. Но тут в лице женщины произошла незначительная перемена и она снова стала той, которую он знал, чье настоящее имя редко произносил, ибо оно никогда не всплывало в его памяти, когда он думал о ней. Для него она была Дианой, прекраснейшей женщиной в мире, его партнершей, его любовницей в течение одного вечера – восторженного, ужасного, все выявляющего. Она была его богиней, которую он иногда ненавидел, но которую желал больше, чем кого-либо в этом мире.
– Моя мать была суровой католичкой, – произнесла она. – И когда другие дети слушали сказки о принцессе Либуше и принце Пшемысле, она читала нам вслух Библию. В Откровении говорится, что во время последней битвы восстанет Царь царей и выиграет великую битву. А затем он передаст трон тому, кто осмелится чинить суд, и тот будет править тысячу лет.
– Царь на тысячу лет, который очистит дорогу для пришествия Христа, – кивнув, произнес Генрих.
– Этим царем на тысячу лет буду я, – заметила Диана так спокойно, что это прозвучало убедительнее, чем если бы она отчеканила, или прокричала эти слова, или положила бы руки на раскаленный лемех в качестве доказательства. – Но я не стану передавать страну Христу. У Христа был шанс – в течение целой тысячи шестисот лет, – но он этим шансом не воспользовался. Я передам страну тому, кто обладает истинной властью. – Она перевернула несколько страниц гигантской книги. От страниц исходил запах гнили, и запах этот заполнил носоглотку Генриха. Она сделала знак, и он невольно приблизился. На раскрытых страницах, на весь разворот, помещалась картинка: слева поднимал свои шпили окруженный могучими крепостными стенами город. Справа же помещалось изображение…