— Понравилось тебе? — спросила я, когда они вернулись из театра.
Он ответил:
— Стреляли здорово.
Аня все чаще заговаривает о том, кем быть.
— Митя, кто у вас в редакции работает по справедливым делам?
— Жалобы, что ли, разбирает? Отдел писем.
— Вот пойду в отдел писем, стану там работать, надо, чтоб все всегда было справедливо.
— Анюта, Женя, — говорит Митя, — вот послушайте, что было: ученики пятого класса узнали, что у одного их товарища нет ни обуви, ни теплой шапки. Вот они собрались, скопили денег, купили шапку, решили преподнести мальчику на сборе отряда. Как по-твоему, правильно они поступили?
— Нет, — отвечает Аня, не задумываясь. — Зачем на сборе? Они должны были отдать ему один на один.
— А я все равно не взял бы, — говорит Женя, — ни на сборе, ни в одиночку.
Наши дети лучше, честнее нас.
— Мама, ты помнишь мою первую учительницу Зинаиду Петровну? — спрашивает Аня (как не помнить!). — Ну вот, ты меня перевела в другую школу, и я стала учиться у хорошей учительницы. А остальные девочки?»
— Вот что, друг мой, — сказала Марина Алексеевна запальчиво, — у вас нет самого главного: уверенности в себе. Человек всегда должен понимать, чего он стоит. И угадывать в себе самое сокровенное, то, чего другие в нем не знают и знать не могут.
— Впервые в жизни меня укоряют в недостатке самоуверенности, — ответил Поливанов насмешливо. — Когда я был на своем месте…
— Я сейчас не о самоуверенности говорю, а о самостоятельности мышления. Вас никто по-настоящему не видит. И вы себя не видите и не понимаете. И то и дело называете себя фотокорреспондентом. И другим это хотите внушить. А это чушь, понимаете, чушь!
— Кто же я, по-вашему? — с любопытством спросил Поливанов.
— Вы — чистой воды очеркист. Но это еще не все. Вы можете написать прекрасный сценарий, я в этом убеждена: у вас очень точный и хороший диалог.
— Диалог — это еще не все…
— Ну, разумеется, не все. А знаете, когда я вдруг отчетливо поняла, что вы очеркист? Когда сравнила вашу корреспонденцию о сормовском заводе и кемеровскую корреспонденцию Локтева. Вы оба написали совершенно на одну и ту же тему, но у него — сухая статья, а у вас — художественный очерк. У вас люди, события, судьбы и свое «я». Я говорила вам об этом давным-давно, еще после Подгорска. Не безликое газетное «мы», а очень личное «я». А это важно. Тем более что думаете вы нестандартно и видите свежо.
Комната, где они сидели, была просторная, светлая, с легкими занавесками на окнах. Низкий диван, низкий круглый столик, два кресла да книжные полки — вот и вся мебель. Абажур самодельный, бумажный, разрисованный чьей-то легкой, небрежной кистью: кленовые листья вперемежку с темными силуэтами летящих птиц. Теплый свет сочился сквозь толстую пергаментную бумагу, и красные листья и темные птицы казались прозрачными.