Ксавье кивнул. Великосветский аферист продолжал, все более обретая циничную уверенность:
– В таком случае, господа, быть может, мы попытаемся договориться? Вас ведь не интересует блистательное открытие еще одного уголовного дела, одного из множества? Это не ваша сфера… Вам нужно это, – он показал на ящики. – А также, подозреваю, еще и Гравашоль со своим… подопечным?
– Предположим, – сказал Ксавье тоном, по которому Бестужев окончательно уверился, что дело выгорит.
Однако инспектор блестяще выдерживал паузу – стоял с отрешенным лицом, хмурился, ничуть не спешил радоваться тому, что оказавшийся в труднейшей ситуации мошенник готов предать всех и вся. И это правильно, мысленно одобрил Бестужев, так и надо: пусть этот типчик неизвестностью помучается, пусть поймет, что это ему одолжение делают, а не он диктует условия – податливей будет… И хозяином положения себя не возомнит.
Пауза затянулась настолько, что Рокамболь стал выказывать явные признаки нетерпения и удивления. Обведя их недоумевающим взглядом, он неуверенно произнес:
– Повторяю, мы можем договориться…
– Мы? – Ксавье приподнял бровь с неподражаемым аристократическим презрением. – Ну какие тут могут быть договоры, милейший. Вы расскажете абсолютно все, что нас может интересовать, а мы, так и быть, позволим вам скрыться из страны со всем неправедно нажитым – черт с вами, рано или поздно, я уверен, вы все равно сломаете себе шею… Вас что-то не устраивает? Тогда я пошлю агента за «салатницей», и продолжим разговор в другом месте, уже не на таких роскошных условиях…
Он говорил отрывисто, резко, холодно – и Рокамболь понемногу сникал. Бестужев подумал, что разобьется в лепешку, но добьется для инспектора ордена – заслужил, право слово…
– Господа! – воскликнул Рокамболь, вставая наконец на ноги и приводя свое платье в порядок. – К чему крайности? Умные лица всегда найдут способ договориться… Вы разрешите, я выпью коньяка? Такие переживания…
– Только быстро, – тем же неприязненным тоном сказал Ксавье.
И неотступно следовал за мошенником в гостиную – что было совершенно правильно, в доме может оказаться припрятанным оружие, будучи в безвыходном положении, подобный субъект способен на все…
Неизвестно, какие замыслы таились в голове у Рокамболя, но дергаться он не стал, видя неусыпную опеку – вернулся с изящным хрустальным графином, рюмками, предложил, стараясь изо всех сил поддерживать светский тон:
– Не угодно ли, господа?
Они мотнули головами. Налив себе в пузатенькую рюмочку изрядную дозу, Рокамболь совершенно по-русски опрокинул ее одним глотком, его щеки порозовели, на лице заиграла слабая улыбка.